Эта безумная Вселенная (сборник)

Рассел Эрик Фрэнк

— Он поел? — озабоченно спросил шкипер.

— Было предложено, — ответил Эл, — но он даже не прикоснулся к еде. Как я понял, он хочет только одного: вернуться на дерево.

— Хм-м-м, — проворчал Мак-Нолти. — Всему свое время. — Затем с видом благожелательного дядюшки он обратился к аборигену: — Как твое имя?

Сообразив, что обращаются к нему, зеленый принялся размахивать руками и разразился длинной тирадой. Говорил он быстро и мелодично.

— Понятно, — пробормотал Мак-Нолти, когда поток туземного красноречия иссяк, и вопросительно

посмотрел на Эла Стоу, — Как думаешь, этот парень обладает телепатическими способностями, как те наши приятели, похожие на лангустов?

— Сомневаюсь. Я бы предположил, что умственное развитие этого существа — на уровне конголезского пигмея, а то и ниже. У него нет даже копья, не говоря уже о луке или трубке для стрельбы отравленными колючками.

— Ты прав, его интеллект не производит сильного впечатления, — глубокомысленно согласился Мак-Нолти. — Но все же надо достигнуть взаимопонимания. Мы пригласим лучшего лингвиста, чтобы он ознакомился с основами языка этого парня и попробовал его научить нашему.

— Давайте я попытаюсь, — предложил Эл. — У меня хорошая память.

Огромный, но очень пропорционально сложенный Эл двигался бесшумно благодаря мягким подошвам сапог. Аборигену не понравились размеры Эла и его горящие глаза. Зеленый отступил к стене, взгляд заметался по комнате в поисках спасения.

Увидев, что внушает пленнику страх, Эл остановился и слегка шлепнул себя по лбу — такой шлепок снес бы мою голову с плеч.

— Голова, — сказал Эл. Он повторил это движение с полдюжины раз, приговаривая: — Голова, голова.

Зеленый просто не мог не понять.

— Мах,— пролепетал он.

Вновь коснувшись головы, Эл осведомился:

— Мах?

— Байя! — пропел в ответ зеленый, постепенно обретая уверенность.

— Видите, это совсем просто, — одобрительно сказал Мак-Нолти, решивший продемонстрировать собственные лингвистические способности. — Мах— голова, байя— да.

— Не обязательно, — возразил Эл. — Тут все зависит от того, как он понял мои действия. Махможет означать голову, лицо, череп, человека, волосы, бога, разум, мысль, чужака или даже черный цвет. А если он сравнил мои волосы со своими, то махозначает черное, а байя —зеленое.

— Да, я как-то об этом не подумал, — огорченно пробормотал шкипер.

— Будем заниматься этим, пока не наберется достаточное количество слов, чтобы составить простейшие предложения. Тогда из контекста мы сумеем понять смысл новых слов. Мне потребуется два или три дня.

— Ну, тогда вперед. Постарайся, Эл.

Перейдя с пленником в комнату отдыха, Эл позвал Миншалла и Петерсена. Он решил, что три головы лучше, чем одна. Миншалл и Петерсен были отличными лингвистами и говорили на идо, [42]

эсперанто, венерианском, высоком марсианском и низком марсианском — на низком лучше. Только они из всего экипажа могли дать достойный ответ шахматным маньякам на их собственном жаргоне.

Я нашел Сэма в оружейной — он сдавал уже ненужную экипировку.

42

Вариант эсперанто.

— Видел из шлюпки что-нибудь интересное, Сэм? — поинтересовался я.

— Не слишком много. Полет получился совсем коротким — мы успели проделать сто двадцать миль. Ничего, кроме леса с несколькими полянами. Две поляны были побольше других, размером с целый округ. Самая большая примыкает к огромному голубому озеру. И еще мы видели несколько рек и ручьев.

— И никаких признаков цивилизации?

— Никаких, — Он указал в сторону коридора, ведущего в комнату отдыха, где Эл с помощниками пытались найти общий язык с аборигеном. — Наверное, мы просто не можем ничего увидеть с высоты. Все скрывает густая листва. Уилсон проявляет свои пленки — быть может, на них окажется что-нибудь, чего мы не заметили. Впрочем, я в этом сильно сомневаюсь.

— Должно быть, ты прав, — кивнул я, — Вы пролетели сто двадцать миль в одном направлении, этого слишком мало, чтобы судить о целой планете.

Тут мне в голову пришла замечательная идея. Выйдя из оружейной вместе с Сэмом, я помчался в радиорубку. Стив Грегори сидел возле своей аппаратуры и изображал напряженную деятельность.

— Помнишь тот странный свист и шум, который мы слышали на Машинерии? Если на этой планете существует высшая жизнь, то она должна производить какие-то звуки в эфире. И ты сможешь их поймать.

— Да, конечно, — Его кустистые брови пребывали в покое, но впечатление испортили большие уши, которые вдруг зашевелились. — Еслиони вообще ведут передачи.

— Так почему бы тебе не заняться этим прямо сейчас? Нам сейчас любая информация пригодится. Чего ты ждешь?

— Вот что, приятель, — с напором осведомился он, — а ты почистил пистолеты, проверил боеприпасы, у тебя все в порядке?

Я удивленно посмотрел на него.

— Конечно проверил. Арсенал всегда в полном порядке. Это моя работа.

— А это — моя! — кивнул он на рацию и вновь принялся размахивать ушами. — Ты опоздал ровно на четыре часа. Я прочесал все частоты сразу же после того, как мы приземлились, и не нашел ничего, кроме слабого шипения на волне двенадцать целых три десятых метра. Что вполне соответствует параметрам Ригеля. Похоже, ты считаешь меня таким же любителем всхрапнуть, как Саг Фарн?

— Вовсе нет. Извини, Стив, мне просто показалось, что это гениальная идея.

— Все в порядке, сержант, — сменил он гнев на милость. — Каждый должен заниматься своим делом. — И от нечего делать крутанул ручку настройки.