Эта книга полна пауков
Шрифт:
Джон прошел через район Дэйва и через диораму Неназываемого в масштабе один к одному. В один момент он больно приложился голенью о выброшенную газету, которую порыв ветра поднял в воздух в тот момент, когда время остановилось. На дорогах было несколько неподвижных машин – не много, с учетом комендантского часа. Джон решил, что незараженные жили, как беженцы в горячей точке, пряча детей в подвале, надеясь, что звуки разверзшегося в их квартале ада не сменятся звуками выбивания их двери.
Из любопытства Джон подошел к видавшему виды пикапу, замершему посреди улицы. Облако его выхлопных
Чудно.
Прогулявшись по городу, Джон добрался до госпиталя. Его шаги были полностью беззвучны, тишина стояла не как в библиотеке, а как будто в ушах затычки. Судя по всему, звуковые волны не могли двигаться в воздухе. Джону почудилось, что он слышит, как кровь течет в его жилах, и переваривается еда в желудке. Он подумал, как быстро он сойдет от этого с ума.
Госпиталь превратился в лагерь для военнопленных. Его территория была окружена высоким забором, как в тюрьмах самого строго режима: с колючей проволокой и всеми делами. Снаружи забора стояли бетонные блоки, поставленные, чтобы никому не пришло в голову проломить заборы машиной. До сих пор Джон не встретил ни одного живого охранника. Все спали? Вместо этого, через каждые двести футов или около того стояло по машине без водителя. В задней части каждого находились турели с двумя тонкими стволами по обе стороны цилиндра, утыканного линзами. Механические глаза с радаром, инфракрасным или тепловидением, как у Хищника. Все это место полностью охранялось вооруженными роботами-охранниками.
Офигенно.
Джон надеялся, что сможет просто заглянуть во двор: если бы Дэйв был жив и на улице, и если бы Джон его просто увидел, этого было бы достаточно. Но они закрыли весь забор рекламными афишами с опечатками (секцию забора перед ним закрывал огромный щит с надписью: «ПОПРОБУЙТЕ БИГ-МАК С ЧЕРНЫМ АНУСОМ»). Ему стоило догадаться, что все окажется не так просто. Джон прошел вдоль забора по кругу, что заняло у него час. Или ни секунды, смотря как посмотреть. Это породило в голове Джона вопрос, вернется ли вообще время к своей нормальной скорости. Что он будет делать, если все так останется навсегда? Заведет хобби?
Простого пути в карантинную зону Джон не нашел – он надеялся, что кто-нибудь заходил в открытые ворота в тот момент, когда время остановилось. А взбираться по забору с застывшим временем было ничуть не легче, чем без него. На самом деле, абсолютно жесткая колючая проволока была даже хуже. Перед Джоном предстала красочная картина с ним самим, падающим на проволоку, лезвия взрезают его живот и рвут внутренности. Так, корчась на шипах и без возможности освободиться или умереть, Джон и остается на целую вечность.
Круг замкнулся, и Джон снова оказался перед воротами.
Он заметил столб дыма, стелящийся горизонтально по ветру над забором, и решил, что может быть заключенные стояли вокруг костра и жарили сосиски или что-нибудь еще. Если бы только он мог забраться достаточно высоко над забором…
Бум. Прямо за его спиной были деревья. По виду, залезть на них было нетрудно. На полпути наверх, до него дошло, что еще два месяца назад это было бы невозможно: застывшие во времени листья разрезали бы его с тем же успехом, что и колючая проволока. Но на дворе была середина ноября, и он мог карабкаться по голым ветвям. Он поднимался достаточно споро, пока не ударился головой о невидимое силовое поле. Над ним нависала серая дымка, и он наконец понял, что это был дым от костра, отнесенный порывом ветра, который Джон, разумеется, не мог почувствовать. Он сменил направление, что обогнуть его, и тут, на высоте, упав с которой он мог бы запросто свернуть шею…
… И валяться на земле в конвульсиях, захлебываясь криком, который никто не услышит в вечности между мгновениями.
… Он внезапно понял, что дым от костра образовал почти совершенный мост в карантинную зону прямо над оградой.
Борясь со всех смыслах с равновесием и чувством самосохранения, Джон, балансируя на серой дымке, двинулся над оградой, стараясь смотреть вперед, а не на невероятно хрупкий прозрачный мост, по которому он шел. Ноги, однако ступали уверенно: крошечные висящие в воздухе частицы пепла были шершавыми, словно он шел по огромному куску пемзы.
Дым неприятно сужался по мере приближения к огню, и когда он перебрался через ограду, ему пришлось опуститься на четвереньки и ползти. Он спрыгнул на землю, поскольку идти по горящим углям угасающего костра показалось ему плохой идеей, несмотря на то, что время застыло. Он понятия не имел, как это работает.
Не озадачиваясь больше в том, чтобы не свалиться вниз головой, он смог наконец взглянуть, что происходит во дворе. Там были десятки людей в красных и зеленых комбинезонах. Ну, черт, он не видел, чем ситуация тут может быть хуже, чем в городе. Ни на кого не напрыгивали монстры, все они были в безопасности за забором под охраной роботов. Если Дэйв был жив и находился тут, это сошло бы за наилучшее развитие ситуации. Затем Джон случайно взглянул на то, что горело в костре, и подумал: «Ой».
Оторвав взгляд от костей и пепла – он поймал себя на том, что пытался сосчитать черепа, и насчитал шестьдесят два, пока не остановился – он двинулся через застывший мир через карантинную зону для восковых фигур. Среди находившихся во дворе людей Дэйва не обнаружилось, и Джон двинулся в здание госпиталя. К счастью, дверь была распахнута, поскольку в ином случае ему бы пришлось выискивать какой-нибудь хитровыделанный способ…
Дэйв!
Прямо рядом с главным входом в госпитале. Джон едва не пропустил его, поскольку тот согнулся, захваченный на середине завязывания шнурков. Рядом с ним на земле стояла банка бобов с пластиковой ложечкой. А рядом стояла Молли, изготовившаяся поесть бобов, пока Дэйв отвлекся.
Внутри Джона словно прорвалась плотина, и поток облегчения хлынул на него с такой силой, что он едва не упал.
Дэйв выжил. Каким-то образом.
Его приятель был бледен и похудел. Сильно похудел. И если Дэйв худел, то это потому, что он находился в тюремном лагере против своей воли, ел холодные бобы и всякое дерьмо. Он находился тут вместе с другими чуваками, которых к этому моменту почти наверняка возненавидел, отрезанный от мира, посреди мусора, разбитых окон и горящих трупов. Потому что они бросили его. Потому что Джон бросил его.