Эта песня мне знакома
Шрифт:
И тут Винсент Слейтер произнес такое, чего сам от себя никогда не ожидал.
— Какая же вы дура, Кей! — объявил он жене своего хозяина. — А я-то думал, вы любите своего мужа!
66
Посол в отставке Чарльз Олторп сидел в кабинете покойной жены с чашкой кофе в руке; рядом на подносе стыл нетронутый завтрак. Смерть Глэдис уже успела физически отразиться на облике дома. Исчезли больничная кровать, кислородная палатка, стойки для капельниц и бесчисленные медицинские
Когда она подавала ему завтрак, вид у нее был неприветливый, и он от души понадеялся, что она в самое ближайшее время начнет подыскивать себе другую работу.
Утром звонили сыновья; оба были опечалены, что их мать умерла, но радовались, что она больше не страдает.
— Если на небесах есть музеи, мама со Сьюзен сейчас, наверное, обсуждают достоинства какой-нибудь картины, — сказал младший, Блейк.
Олторп знал, что сыновья не питают к нему теплых чувств. Окончив колледж, оба уехали работать в другой конец страны и навещали родителей не чаще двух раз в год. В прошлый раз они приезжали всего несколько месяцев назад. Тогда причиной были похороны их сестры; на этот раз хоронить предстояло мать.
Тело Глэдис лежало в морге. Устраивать прощание они не планировали, а похороны отложили до пятницы, чтобы успел приехать старший сын: его дочери только что сделали экстренную операцию по поводу аппендицита, и родители не хотели оставлять ее одну.
С самого утра начали звонить соседи с соболезнованиями; он поручил отвечать на звонки Бренде. Однако без четверти девять она появилась в кабинете и нерешительно сообщила, что звонит мистер Греко и настойчиво просит его подойти к телефону.
Сначала Олторп хотел отказаться с ним разговаривать, потом подумал, что Глэдис могла до сих пор остаться ему должна. Такое было возможно. По словам сиделки, детектив совсем недавно заходил к ней. Он взял трубку.
— Чарльз Олторп.
Он знал, что его голос звучит угрожающе, и гордился этим.
— Господин посол, — начал Николас Греко, — прежде всего позвольте выразить вам мои самые искренние соболезнования в связи с утратой жены. Миссис Олторп была великодушной и отважной женщиной и привела в действие механизм, который, надеюсь, в самое ближайшее время заставит убийцу предстать перед правосудием.
— Что вы мелете? Кэррингтон уже в тюрьме.
— Именно об этом я и говорю, господин посол. Питер Кэррингтон находится в тюрьме. Но разве его место там? Или, выражаясь иными словами, разве в той же камере не должен сидеть еще один человек? Я понимаю, что вам сейчас не до посетителей, но не позволите ли вы мне заехать к вам сегодня на несколько минут? В одиннадцать часов у меня назначена встреча с миссис Кей Кэррингтон. Можно, я приеду к вам в половине первого?
— Приезжайте к полудню. В вашем распоряжении будет пятнадцать минут.
Олторп решительно повесил трубку, отставил в сторону недопитый кофе, поднялся и подошел к столу, на котором стояли фотографии его жены и дочери.
— Я так виноват перед тобой, Глэдис, — произнес он вслух. — И перед Сьюзен.
67
Когда в половине восьмого утра Винсент заехал за ключом от сторожки, я была на кухне. Потом, как и было условлено, он позвонил в девять. Гэри Барр пылесосил наверху, и я, как мы договорились накануне, передала ему следующее:
— Мистер Слейтер просит вас съездить в город, забрать из офиса Питера кое-какие документы. Возможно, на обратном пути вам придется захватить одного из управляющих компании, так что поезжайте на «мерседесе». Мистер Слейтер объяснит вам, где его оставить.
Если Барр и заподозрил неладное, то виду не подал. Он взял трубку параллельного телефона и договорился с Винсентом о парковке. Через несколько минут из окна второго этажа я наблюдала, как Барр на «мерседесе» проехал мимо сторожки и вырулил на улицу.
Должно быть, Винсент дожидался, когда он уедет, где-то поблизости, потому что его «кадиллак» практически сразу же показался на дорожке и свернул налево. Я решила, что он собирается оставить машину позади сторожки в таком месте, где ее не видно из особняка. Теперь от меня требовалось не давать Джейн под каким-нибудь предлогом отлучиться домой до наступления ее обычного послеобеденного перерыва.
Это было несложно. Я сказала ей, что у меня разболелась голова, и попросила не звать меня к телефону, а спрашивать, что мне передать, если только не позвонит мистер Греко.
— Мистер Греко? — переспросила она.
Я уловила в ее голосе тревожные нотки и вспомнила, что, по слухам, когда миссис Олторп только наняла Греко, он приходил поговорить с Гэри Барром.
— Да, — ответила я. — У нас с ним назначена встреча на одиннадцать часов.
Вид у бедняжки сделался испуганный и смущенный одновременно, и я подумала, что, если Винс был прав и сорочку из дома Элейн в самом деле выкрал Гэри, Джейн не имела к этой краже никакого отношения. Но потом я вспомнила, что она поклялась, будто в ночь исчезновения Сьюзен Гэри спокойно спал в своей постели. Выходит, она лгала? Теперь я была почти убеждена в этом.
Следующие полтора часа я места себе не находила от беспокойства, поэтому ушла на третий этаж. Я не успела побывать еще даже в половине комнат, потому что приходилось развязывать и снимать чехлы с мебели, которой они были забиты, и на это уходила уйма времени. Я искала детскую мебель и в конце концов обнаружила старинную деревянную колыбель. Она оказалась совершенно неподъемной, поэтому я присела на корточки и покачала ее, чтобы убедиться, что она крепкая. Дерево украшала искусная резьба, и я осмотрела колыбель в поисках клейма. Оно нашлось; колыбель была сделана неким Эли Фаллоу в 1821 году.