Эта свирепая Ева (сборник)

Шагурин Николай Яковлевич

Как-то на вечере самодеятельности на «Академике» один практикант читал эту поэму Алексея Константиновича Толстого, и сейчас красочные ее образы снова возникли в его памяти. Морской царь сулит Садко в жены своих дочерей и сокровища, каких не найдешь и в «хваленых софийских подвалах». Но Садко ничто не мило, он тоскует об утраченной родной земле:

Что пользы мне в том, что сокровищ полны

Подводные эти хоромы?

Увидеть бы мне хоть бы зелень сосны!

Прилечь бы на ворох соломы!

Богатством своим ты меня не держи;

Все роскоши эти и неги

Я б отдал за крик перепелки во ржи,

За скрип новгородской телеги!

Бедный Караязиджи!

— Не отчаивайтесь так, Михаил! — сказал он, крепко сжимая его руку. — Родина карает измену, но она умеет, матушка, и прощать…

— Вы думаете? — Козлов повернулся к нему, и лицо его осветилось вспыхнувшей надеждой. — Неужели?

— Я знаю примеры, когда у нас прощали более запутавшихся людей.

— Правда? И если нам удастся выпутаться из этой истории, вы поможете мне?

— Если нам удастся попасть на борт «Академика», то даю вам честное слово коммуниста, что будет сделано все возможное. Наш начальник экспедиции, Евгений Максимович Кудояров, очень влиятельный человек, депутат Верховного Совета.

Козлов как будто переродился.

— Понимаете, Андрис, — горячо и сбивчиво заговорил он, ведь вы мне возвращаете жизнь. Правда, настоящий бизнесмен не дал бы сейчас за нее и ломаного цента… Но мы выпутаемся, я верю — выпутаемся… Ведь вы не то, что я, вы — счастливчик. Вы оказываетесь на положении бедствующего в открытом океанеи спасаетесь. Да как! Вы оказываетесь за бортом,- как это произошло, я так и не могу понять, — и оказываетесь над станцией, именно в тот момент, когда я находился снаружи у люка. Совпадение маловероятное. Но оно происходит! Это не чудо. Чудес не бывает. Просто один бесконечно малый шанс из числа со множеством нолей. Нельзя смешивать невозможное с необычайным.

— А что вы считаете невозможным?

— Воскрешение из мертвых.

— Э, теперь возможно и это. Так вероятно воспримут мои товарищи встречу со мной… Если, разумеется, я останусь цел.

— Ну, скажем такую вещь: находясь в Москве, вы стреляете в воздух и попадаете в человека, живущего в Нью-Йорке. Это исключено. Но я знавал капитана, которого смыло за борт во время шторма, и отсутствие его было замечено только через несколько часов. Судно в непроглядную ночь направилась на поиски. С таким же успехом можно было искать блоху в южноамериканских пампасах, но через несколько часов его подобрали.

Я хочу, чтобы и на мою долю выпал такой же шанс. Я хочу на Родину, Андрис. С момента, когда я лишился отечества, я стал «караязиджи», все несчастья посыпались на меня. Судьба как бы мстила мне за измену Родине. Всякий, будто бы счастливый, случай оборачивался злой издевкой. Когда я был на алмазной каторге, мне попался камень, который мог бы обеспечить сотни людей на всю жизнь. Мне удалось утаить его. Но тут я заболел желтой лихорадкой, а когда оправился, у меня появились провалы в памяти. Я забыл, куда спрятал камень. Я надолго стал непригоден к работе, и меня выбросили в чем мать родила… Вот так-то.

— О, шен Марлен! — донеслось с кормы. Ром, видимо, изрядно подогрел настроение стража.

— А если?… — спросил Андрис, кивнув в сторону ничего не подозревавшего немца.

— Из этого ничего не выйдет, я уже думал. На карте, которая у меня, обозначен только путь к материку, а там — на сотни километров непроходимые джунгли. Горючего — только в обрез до базы. Нужно идти туда, а там посмотрим, как обернется дело.

— Ну, что ж, — сказал Андрис, — посмотрим, какую смерть они варят там, на своей кухне… Не будем форсировать события. Кстати, вы так и не сказали мне, что же добывает подводный комбинат, который мы покинули?

— Я и сам не знаю. Возможно, уран из морской воды. Но я читал, что у японцев такой патент уже есть. Может быть, черные алмазы. А может, и что-нибудь другое: Но во всяком случае такое, что предназначается не для доброго дела.

— Итак, решено, идем на материк. Руку, товарищ!

Крепкое рукопожатие скрепило союз, заключенный в столь необычной обстановке. И было пора: на горизонте показалась земля. Глиссер с бешеной скоростью несся к берегу, на котором за линией прибоя, разбивающегося на рифах, уже явственно обозначалась хмурая темно-зеленая стена мангровых зарослей.

Андрис думал, что они пристанут здесь к берегу, но судно, не снижая скорости, врезалось в эти заросли, и они очутились в реке, которая впадала в океан и текла под темными сводами густо-зеленых древесных крон.

Минут пятнадцать глиссер шел вверх по реке, потом замедлил ход и свернул в небольшую искусственную бухточку, нечто вроде затона. Здесь, у бетонного причала стояло второе такое же судно — «Нифльгейм-2».

* * *

Пресса

3. МИРАЖИ МИРОВОГО ОКЕАНА. (Окончание)

Нам известно, что Океан, наряду с полезными обитателями содержит также большое число существ, опасных для человека. Прежде всего — это акулы, извечный ужас морей. Их много разновидностей — гигантов карликовых, особенно же страшна так называемая «белая акула», кархарадон, повсеместно признанная людоедом. Огромная — до четырех метров длины, агрессивная, она безусловно заслужила эту репутацию. Или назовем хотя бы. другого великана — не менее агрессивного — морского леопарда, не менее опасны многие другие рептилии, некоторые виды медуз, физалий и такая «мелочь», как «морская оса», яд которой вызывает паралич дыхательных органов и может погубить человека за несколько секунд.

Однако все эти жалящие, колющие и отравляющие твари пустяки по сравнению с искусственными творениями, которыми некие зловещие силы пытаются населить мир Океана. Подводные корабли с атомными ракетами на борту, сооружения на дне, о назначении которых пока можно лишь догадываться — вот что представляет собой истинную опасность для рода человеческого.

Миражи Мирового Океана обретают реальность и возможно наступит момент, когда положить конец этому «творчеству» будет уже поздно.

Арман Дюверже (Журнал «Сьянс э ей», Париж).