Эта война еще не кончилась

Бабкин Борис Николаевич

– Мишка, по-моему, тоже так понял, – буркнул Алексей.

Борис хотел что-то сказать, но увидел идущего от больницы Михаила. Указательным пальцем он легко шлепнул себя по носу.

«Злится, – увидев это, подумал Алексей. – А если и уголок губы задергается – все, в бешенстве».

Михаил открыл заднюю дверцу и сел.

– Молоток ты, Борис, – буркнул он. – Она ожила. Благодаря тебе…

– Да ладно вам, – недовольно прервал его Бабич. – Я не из ООН. Просто надо думать было. Она мать. Ты мужик, а значит, все легче воспринимаешь. Надеюсь, ты не думаешь, что я пойду Грозный штурмом брать из-за Сашки? – жестко спросил он.

– Конечно, нет. Но ты ей надежду дал.

– Один умный нашелся, – усмехнулся Бабич. – А он, – Борис кивнул в сторону Алексея, – подумал, что я в Чечню отправляюсь.

– Да я бы и сам поехал, – хмуро бросил Михаил, – только толку что? Не пустят туда. Заметут и пришьют, будто бы наемником туда еду, чтоб за этих гребаных ваххабитов воевать. А если и проскочишь, тоже без толку. Через день-другой самого цапнут или пришьют.

– Здраво мыслишь, – согласился Борис.

– Ты надолго? – немного помолчав, спросил Михаил.

– Черт его знает! Как масть пойдет. Хотел сыновей увидеть. Старший мне не нравится. Я в июле заскакивал, деньги привозил. Он в техникуме учился. Бросил. Подстрижен наголо. По-моему, и пальцы веером. В декабре девятнадцать будет. Выше меня, и здоровье, чувствуется, есть. Вот и хотел узнать, что он думает. Но не получится. С женой я разведен и, похоже, мешать ей буду. Да у меня и желания никакого нет видеть ее. Если бабок достану, то хату сниму и месячишко, а то и два поживу.

– Так у нас и живи, – сказал Михаил. – Сколько надо.

– А что Тонька скажет? – Борис криво улыбнулся и снова шлепнул себя подушечкой указательного пальца по кончику носа. – По ее мнению, я уже должен в Чечню лететь. А я здесь…

– Так она и сказала, – буркнул Михаил, – пусть он пока у нас поживет.

– Пока – это сколько?

– Сколько надо.

– Лады.

– Ты куда? – спросила как-то сразу осунувшаяся Татьяна.

– Меня не будет дня три, – сумрачно отозвался Виктор. – Я позвонил маме, она сейчас приедет. Тебе нельзя быть одной. А я, – он, обняв, поцеловал жену в мокрые от слез щеки, – скоро вернусь. Я, кажется, знаю, к кому обратиться.

Таня, прижавшись к нему, зарыдала.

* * *

– Понял? – гортанно спросил седобородый смуглолицый мужчина в папахе. – Молись своему Богу, что не к ваххабитам попал. У меня будешь хорошо работать – жить будешь. Делать станешь все, что скажут.

– Ты бы его мне в помощники дал, – подал голос сидевший в углу и евший из железной миски жидкую пшенную кашу Локтев. – Парнишка в машинах разбирается малость. Два года в технаре отучился. Работы у меня навалом, одному несподручно. Выкуп ты просить не будешь, – криво улыбнулся он, – а на твоем мини-заводике парень через пару недель загнется. На поле еще быстрей. Или твои наркоманы пришибут. А мне…

– Мне советов не надо, – недовольно посмотрел на него старик.

– Я не советую, – спокойно отозвался Сергей, – говорю, как лучше. Со мной он дольше протянет, да и я тоже. А так не уложусь в срок, сам же мне секир-башка и сделаешь. А тут вчера две иномарки пригнали. Там большой ремонт требуется.

– Хорошо, – кивнул старик. – Но если он провинится, с тебя первого шкуру кнутом спущу.

Смотревший в пол Николай поднял голову, ожег его злым взглядом. Заметив это, Локтев, вздохнув, откусил от лепешки и стал жевать.

– Ты скажи ему, – поднимаясь по лестнице к открытому люку, проговорил чеченец, – чтобы не смотрел так. Я понимаю, и поэтому он живой. А моя молодежь не поймет.

– Поешь, – Сергей кивнул на стоявшую около парня миску с кашей, – а то ноги быстро протянешь. И запомни: здесь героизм ни к чему. Просто лишний раз кнутом огуляют или все печенки ногами отшибут. Думаешь, мне не хочется ему в глотку вцепиться? – Он скрипнул зубами. – Но сейчас даже виду не подаю, как я их, сволочей, ненавижу. – Его пальцы смяли кусок лепешки. – Держусь. Потому что надеюсь – придет мой час, и я с них за все спрошу.

– Придет ли он, – хмуро спросил парень, – этот час?

– Придет, – кивнул Локтев. – Ты говорил, что наши им хвост прижали в Дагестане. Значит, поняли, что бешеного зверя в его же логове давить надо. – Вздохнув, он откусил смятую лепешку. – Ешь, скоро на работу. Да, будут надевать ошейник – не рыпайся. Пнут или обматерят – никак не реагируй. Чтобы выжить, здесь все терпеть надо.

– Какой ошейник? – удивленно спросил парень.

– Металлический. Правда, бывает, от шеи отделяет железо какая-нибудь тряпочка. Но это редко. Видишь? – Он подвинулся и показал парню шею. Тот, несмотря на полумрак, увидел натертую кожу. – Сначала больно было, но сейчас вроде даже не замечаю. Правда, ночью такое нахлынет, хоть волком вой. Вот если бы ночью вывели, наверное, точно бы какого-нибудь духа под себя подгреб и, дай Бог, успел бы кадык перекусить. – Вздохнув, с усмешкой подмигнул: – Ты особо голову не забивай. Не бросит нас родина-мать! – Горько улыбнувшись, покрутил головой.

– Нет! – отчаянно крикнул Николай. – Так не может быть! Понимаешь?! Я все время жил…

– Забудь! – перебил прапорщик. – Все забудь. И Богу молись! Даже если не веришь, все равно молись. Понял?! Потому что нам если кто и поможет, то только Господь Бог! Я сам в него никогда не верил, а с тех пор как сунули в яму, каждую ночь молюсь. – Тряхнув головой, посмотрел на едва заметное в полумраке лицо парня. – И помогает. Терпеть помогает и жить тоже.

– Не верю я в Бога! Но почему ты здесь?! Ведь выкупают и освобождают! И нас…

– Я об этом даже не подумал ни разу. Может, там, в центре этой гребаной Ичкерии, и находят кого-то. А здесь… – Сергей махнул рукой. – Я даже приблизительно не знаю, в какой мы стороне. К кому ближе – к Ингушетии, Дагестану или Грузии.

– Чуть окрепну – и уйду!

– Вслух об этом не мечтай. А если во сне разговариваешь, то вообще даже не думай об этом.

– Я не смогу так. Это хуже смерти! Пусть лучше пристрелят…

– Я тоже так думал поначалу, а потом понял: пока хоть какая-то надежда есть, что выберусь отсюда живым, буду делать все, чтоб выжить. Сдохнешь, и хана. К тому же не может такого быть, чтоб Россия Чечню отдала. Ведь сюда сразу эти гниды из НАТО полезут. Тем более что ты сам говорил про Дагестан. Так что, сержант, будем держаться.