Этап
Шрифт:
— Да, — Мария улыбнулась. — Прекрасно понимаю. Федя, я буду ждать. Столько, сколько нужно, вот и всё.
— И ещё, — Фёдор улыбнулся ей и взял за руку. — Наши предметы сохранили некие остаточные особые свойства. Обращали внимание? Надежда Петровна открыла зонтик — пока ждала дядю Сашу там, внизу — и устроила порыв ветра. Не очень сильный, но устроила. Мы попросили повторить — это зонтик, нет сомнений. Забавно, да? Это настоящая Земля, но немного того волшебства всё ещё с нами.
— Точно-точно! — подтвердила Дарья. — Я оставила Винни
— То есть мы ещё никуда не ушли? — Мария поджала губы.
— Ушли, — возразил Фёдор. — Вокруг настоящий, подлинный мир. Стёпа и Валера не поленились сегодня поездить на электричках. Здесь середина две тысячи десятого года. Кстати, я давно мечтал увидеть будущее, двадцать первый век. Мечта сбылась, — и он вновь улыбнулся.
— Федя, я тебя люблю, — Мария обняла его. — Ладно тебе смущаться. Ты меня успокоил. Нет, честно.
— А я нашёл того перца, который меня сбил, — сообщил Жора, когда вышел на балкон — Мария и Дарья стояли там, дышали свежим воздухом, очень уж приятно пахло дождём. — Вот сегодня нашёл. Я ведь номер его машины на всю жизнь запомнил. И рожа та. Вот только он меня не помнит. Может, оно и к лучшему, о чём мне с ним теперь говорить.
— А я видела Лену Трофимову, — поделилась Дарья. — Ну, ту, которая меня нечаянно под грузовик столкнула. У неё самой уже дети, и всё хорошо. И она меня тоже не помнит.
— Ого! — поразился Жора. — Ну, может быть, это и правильно. Надо остальных расспросить, вдруг они тоже видели… ну, сами понимаете, кого.
— А тебе скоро в школу, кстати, — напомнила Мария с невозмутимым видом тем же вечером. — Летние каникулы заканчиваются! И трубить тебе, подруга, семь классов от звонка от звонка!
— Я тебя! — Дарья толкнула хохочущую Марию, уронила навзничь на диван, и принялась бить подушкой. — Не буду! Не пойду! Не-пой-ду, ясно?
— Да ладно тебе, — Мария обняла её, когда Дарья перестала и сердиться, и смеяться. — Подумаешь. Положено ведь. Сдашь экзамены, вот и всё. Будешь у нас вундеркиндом! А потом — сразу в Университет! Это же Новосибирск, да? Тут отличный универ, я слышала. Ну? Так тебя устроит?
— Устроит, — согласилась Дарья. — А остальные? Они остаются?
Мария кивнула.
— Никуда пока не собираются. А что, не хуже других городов. Пожить, привыкнуть к человеческой жизни, и всё такое. Всё, я не могу сидеть в номере, снова буду плакать. Своди меня в кино, а? Что-нибудь придумай. Только не здесь!
— Это я сейчас! — пообещала Дарья. — Кошка, а ты? В кино пойдёшь?
Кошка неодобрительно посмотрела на неё сонным взглядом, отвернулась и вытянулась во весь рост на коврике. В фойе продавали корзинки — чудные такие, ручного плетения — и Кошка тут же "купила" одну: просто пришла, и улеглась в неё. Так умилила продавщицу, что та подарила корзинку. Ну и, само собой, в корзинку ей добавили подстилку — тонкий шерстяной коврик.
— Даша, — попросила её Мария, когда они вернулись из кино, уже практически в отличном настроении. — Не давай мне сидеть без дела, ладно? Хотя бы неделю. Я сама не справлюсь, извини.
— Не беспокойся, — Дарья обняла её. — Справишься. Мы вместе справимся. Все вместе, да?
33.
— Метель утихла, — отметил Смирнов, выглянув в окно. — Ого мы тут посидели, уже почти два часа дня. И небо проясняется, смотрите.
— Хорошая погода, — согласился Николаев. — Спасибо, лейтенант. Извините, что испортил вам праздник.
— Нормально, — махнул тот рукой. — Хорошо посидели. Рассказывать вы мастак, вот что скажу. Вам бы книгу об этом написать. И всё-таки, откуда у вас паспорт на имя Семёнова? Откуда камушки эти, откуда столько денег? — По камням Смирнов не спец, но вряд ли те прозрачные, зелёные да красные камушки, которых у Николаева чуть не килограмм — простые стекляшки.
— Откуда паспорт, не знаю, — развёл руками Николаев. — Про остальное уже рассказал. Заберите, если хотите, отдайте куда положено. Может, что выяснят.
— Ладно, — Смирнов ощущал себя необыкновенно щедрым и снисходительным. — На вашей совести будет. Если вас с этим поймают, вам всё равно объясняться. Одёжка у вас не по погоде, замёрзнете. Ладно. Есть у меня дома полушубок и шапка, мы с вами примерно одного роста, должно подойти. Валенки тоже найдутся. Но только вышлите обратно, когда доберётесь до города.
— Обязательно, — заверил Николаев. — А я пока вещички соберу.
— Я вас провожу, — пообещал Смирнов. — Иначе за Гороховку выйдете, и сразу же заблудитесь. Ну ладно. Минут через десять вернусь.
Николаев собрал рюкзак, проверил, что всё на месте. Вроде бы ничего не забыл. Минимальный сухой завтрак есть, вода есть. И бумаги на месте, и карты памяти, и всё прочее.
Тучи расходились, вот-вот сквозь них покажется солнце. Что ж, пора в дорогу. Николаев побродил ещё по кабинету, посмотрел на шкафы и стены, и тут появился Смирнов с одеждой. От одежды приятно пахло морозом.
— Ничего у вас рюкзачок, — покачал головой Смирнов, глядя, как Николаев прячет свою прежнюю верхнюю одежду в рюкзак. — Сколько влезает!
Они оба ощутили это — дом тряхнуло. Основательно так, как будто землетрясение. Дверца шкафа с бумагами распахнулась, и Николаев увидел размашисто написанное число тридцать шесть на внутренней части дверцы. И папки: на полках лежали бумаги, и на корешке каждой папки были числа и надписи. И в каждом числе первыми цифрами были три и шесть.
— Чёрт, а я и не подумал, — признался Смирнов. — Смотрите! Что это? — он указал в окно. — Солнце вроде бы вылезло, а снова на небе тучи.
— Лейтенант, — Николаев поднял указательный палец. — Прислушайтесь. Что это?