Эти глаза напротив

Ольховская Анна Николаевна

– Так вот, – невозмутимо продолжил Мартин, – подышать солью всем нам, жителям мегаполисов, было бы полезно. Легкие у нас забиты всякой дрянью, а соль все это продезинфицирует, подчистит. Так что заодно и оздоровитесь тут, пока дело до суда дойдет.

– Быстрее бы дошло. – Я, конечно, оптимист, но запас оптимизма уже почти исчерпан – слишком много всего сразу. – До суда…

– Варь, ну ты чего? – расстроился Олег, заметив мои намокшие глаза. – Что за новости?

– Никакие не новости, – шмыгнула носом

я, упорно отворачиваясь. – Вы сейчас уедете, и я одна останусь!

– Во-первых, не одна, – Мартин присел на ручку кресла, в котором я решила всплакнуть, и приобнял меня за плечи, – здесь будет куча народу с Дворкиным во главе…

– А он что, не улетает вместе с вами?

– Нет, конечно! Александр будет жить здесь до тех пор, пока вся эта канитель не закончится. И Моника здесь, и Павел. В административном корпусе домашний кинотеатр имеется, библиотека вроде тоже есть. В общем, все, что и должно быть в санатории.

– А танцы? – буркнула я.

– Что – танцы?

– Танцы будут? В санатории это обязательная часть культурной программы. Дискотека.

– Ага, пулеметчик Ганс привез новые диски, будет крутить, – ухмыльнулся Олежка.

– Ярцевы, – облегченно улыбнулся Мартин, – я вас люблю!

Нет, ну кто так в любви признается! Наоборот, гранитный валун на все мечты о любви взгромоздил, олух!

Взгромоздил бы. Если бы…

Ладно, хватит быковать, пора моих мужчин провожать.

Не хочется, а надо. У Мартина с Олежкой своих дел хватает, а им еще и с родителями как-то объясняться, я ведь в ближайшее время выпадаю из общения.

И мне тоже надо располагаться на новом месте, да и к врачу не помешало бы заглянуть – раненая рука что-то расхныкалась. И неудивительно – меня этой ночью подстрелили, по всем медицинским показателям полагается смирно лежать в кроватке и дуть на раненую лапку.

А не гарцевать по вертолетам и лесным массивам.

Голова кружилась все сильнее, да и слабость предательски пинала под коленки, но я все же пошла провожать Мартина и Олега.

Разумеется, они были против. Разумеется, я это проигнорировала – неизвестно ведь, когда снова увидимся. Оказывается, Дворкин категорически запретил им навещать нас. И им, и Игорю Дмитриевичу.

Справедливо полагая, что за ними будут следить.

Хотя на мой взгляд (правда, очень предвзятый, замутненный желанием видеть Мартина рядом) всем, кто сейчас прибыл сюда, здесь следовало и оставаться вплоть до начала судебного процесса.

Потому что и Мартина, и Олега, и Климко вполне могли взять в оборот атаковавшие нас этой ночью люди.

И превратить их в послушных зомби, точно таких, как те охранники, что пытались убить меня и Монику. А зомби потом приведут хозяев сюда, в клинику.

Между прочим, Дворкин тоже не хотел никого отпускать, и по той же причине, но разве этих

удержишь! У них ведь дела, причем неотложные, причем целая куча! И кучи эти ждать ну никак не могут!

Но на приставленных к каждому экстрасенсов мужчины согласились. К тому, что экранировал нас там, в больнице, уже были добавлены еще несколько, в срочном порядке найденных в Москве и окрестностях.

Не знаю, насколько ментально сильными были эти люди да и обладали ли вообще хоть какими-то способностями, но проверить их все равно можно было только в деле.

А вот этого очень не хотелось. Дела.

В общем, было предусмотрено, как казалось, все. Все, что можно было успеть в режиме форс-мажора.

И теперь наступали трудовые будни.

Или все же боевые?

Глава 28

Мартин, Олег и Игорь Дмитриевич улетали на большом вертолете, том самом, что доставил сюда нас. А стрекозлик поменьше, на котором прибыли Павел и врачи, остался здесь. Судя по всему, он теперь – наше средство передвижения на все случаи жизни.

Главное, чтобы среди этих случаев опять не затесался форс-мажор.

– Ну что, Варя, – проводив взглядом скрывшийся за верхушками деревьев вертолет, Дворкин повернулся ко мне, – помочь вам вернуться? И не пытайтесь гордо заявлять «Отнюдь!», барышня, я же вижу – еле на ногах держитесь! Любовь любовью, но без фанатизма, в конце концов! Особой радости Мартину ваш зеленый цвет лица и круги под глазами, поверьте, не доставляют!

– А при чем тут вообще Мартин? Ой!

Это я попыталась удивленно пожать плечами. Забыв о простреленной руке.

И вообще, как-то резко поплохело, повело в сторону. Не подхвати меня вовремя Александр, точно стекла бы на землю.

Но он подхватил. И я на себе ощутила, сколько силы в этом уже немолодом, жилистом, подтянутом дядьке. Я, между прочим, к пушинкам и анорексичкам не отношусь, вполне себе нормальный сорок шестой размер, когда припрет худеть – сорок четвертый.

А Дворкин меня нес к горе, словно пятилетнюю малышку. Ну ладно, шестилетнюю.

Но даже дыхание не сбилось, когда донес! И не вспотел!

Перед входом в гору я отчаянно затрепыхалась.

Ну вот, опять преувеличиваю. Затрепыхалась! Вяло шевельнула плавниками. Нижними.

– Все, спасибо! До своей комнаты я сама дойду!

– Уверены?

– Да! Мне уже лучше!

– Как скажете.

Меня аккуратно поставили на землю и даже отошли на шаг, критически наблюдая за моей попыткой передвигаться самостоятельно и вертикально.

Слегка штормило, но в целом я справилась. Вот тяжеленной входной двери точно бы проиграла по очкам, но Дворкин не позволил мне участвовать в этом поединке, предусмотрительно распахнув передо мной вход в подземелье.