Еще закрыт горойрассвет,закрашен чернымбелый свет.Но виден среди Альпв просветдневного спектраслабый свет.Все словно сдвинутона цвет,и резкого разделанет,—где сизый снег,где синий светзари, пробившейсячуть свет.Но вот зареприбавлен свет,и небо смотритсяна свет,а краем горползет рассвет,неся, как флаг,свой красный цвет.
<1956–1957>
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Сказали мне, что я стонал
Сказали мне,что я стоналво сне.Но я не слышал,я не знал,что я стоналво
сне.Я не видални снов,ни словя не слыхал —я спал,—без сновидений сон.Товарищ утроммне сказал,что слышалдолгий стон,как будтобольно было мне —такя стоналво сне,Да,все, что сдерживалось днем,затихшеев быту дневном,уже давноне боль,не рана,а спокойный шрам,рубец,стянувшийся по швам,—а чтодля шрама соль?Да!Я забыллуга в цветуи не стонало ней,—я стал считатьту,что любил,почтилюбовью детских дней.Но если б знали вы —как это всевзошло со дна,очнулосьсмутной раной снаи разошлось,как швы.Но яне видел ничегово сне.Я спалбез снов.Товарищв доме ночевал,и этоя узналсо слов…Как могтаким я скрытным статьи спрятать от себябольи бездумно спать?Но боль живет,и как ни спишь,и как ни крепок сон,какую б ночьни стлала тишь —все слышит,знает стон,все помнит стон,он не забылту,что бессонно я любилв далиушедших дней,стонмненапоминал о ней,чтоб днемне больно было мне,чтоб я стоналво сне.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
БОЛЬ
Умоляют, просят:— Полно,выпей,вытерпи,позволь,ничего,не будет больно…—Вдруг,как молния,—боль!Больно ей,и сразу мне,больно стенам,лампе,крану.Мир,окаменев,Жалуетсяна рану.И болят болтыу рельс,и у угля в топкахрезь,и кричат колеса:„Больно!“И на хлебеноет соль.Больше —мучается бойня,прикусиву плахи боль.Болит все,болит всему,и щипцамдомов родильных,болят внутренностиУснарядов орудийных,моторы у машин,закатболит у неба,дальниеболяту времени века,и звон часов —страдание.И это всё —рука на грудь —молит у товарищей:— Пока не поздно,что-нибудьболеутоляющее!
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
СЛУЧАЙ С ТЕЛЕФОНОМ
Жил да былТелефонТелефонович.Черномазцеликом,вроде полночи.От негопроводателефонные,голосамивсегдапереполненные.То гудки,то словав проволоке узкой,как моя голова —то слова,то музыка.Раз читалсам себеновые стихи я(у поэтав судьбеесть дела такие).Это лирика была,мне скрыватьнечего —трубкавдругподнялаухо гуттаперчевое.То лиловкая трель(это, впрочем, все равно),—Телефонпосмотрелзаинтересованно.Еслислово поет,еслирифмы лучшие,трубкавышевстает —внимательней слушает.А потом уж —дела,разговорыдлинные…А не ты либылав те часына линии?..
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
НЕТ ЗОЛУШКИ
Я дома не был год.Я не был там сто лет.Когда ж меня вернулжелезный круг колес —записку от судьбынашел я на столе,что Золушку моюубил туберкулез.Где волк? Пропал.Где принц? Исчез.Где бал? Затих.Кто к Сказке звал врача?Где Андерсен и Гримм?Как было? Кто довел?Хочу спросить у них.Боятся мне сказать.А все известно им.Я ж написал ее.Свидетель есть — перо.С ней знался до меняво Франции Перро!И Золушкина жизнь,ее „жила-была“ —теперь не жизнь, а сон,рассказа фабула.А я ребенком был,поверившим всерьезв раскрашенный рассказдля маленьких детей.Все выдумано мной:и волк, и дед-мороз…Но туфелька-то воти по размеру ей!Я тоже в сказке жил.И мне встречался маг.Я любоваться могхрустальною горой.И Золушку нашел…Ищу среди бумаг,ищу, не разыщу,не напишу второй.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
ТАНЦУЮТ
ЛЫЖНИКИ
Танцуют лыжники,танцуют странно,танцуютв узком холле ресторана,сосредоточенно,с серьезным видомперед окномс высокогорным видом,танцуют,выворачивая ноги,как ходят вверх,взбираясь на отроги,и ставят грузнолыжные ботинкипод резкую мелодиюпластинки.Их девушки,качаемые румбой,прижались к свитерамиз шерсти грубой.Они на мощных шеяхповисают,закрыв глаза,как будто их спасают,как будто в лапахмедленного танцаим на всю жизньхотелось бы остаться,но все ж на шаг отходят,недотроги,с лицомостерегающим и строгим.В обтяжку брюкина прямых фигурках,лежат их рукина альпийских куртках,на их лежащиеу стен рюкзакинашитыгеральдические знакиКанады, и Тироля, и Давоса…Танцуют в городкесреди заносов.И на простойи пуританский танецу стойки барасмотрит чужестранец,из снеговойприехавший России.Он с добротой взираетна простыедвиженья и объятья,о которыхеще не знаютв северных просторах.Танцуют лыжники,танцуют в холле,в Доббиако,в Доломитовом Тироле.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
ДВОЕ В МЕТЕЛЬ
Гостиничные окна светятся.Метель.Пластинка радиолы вертитсядля двух.Метель. Вот налетит и сдвинетсяотель.Но держится за жизнь гостиницавсю ночь.Не крыльями ли машет мельницавокруг?Не может ли и мне метелицапомочь?Пустынны в Доббиако улицы —метель!А двое за столом целуютсявсю ночь.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
Освободи меня от мысли
Освободи меня от мысли:со мной ли ты или с другим.Освободи меня от мысли:любим я или не любим.Освободи меня от жизнис тревогой, ревностью, тоской,и все, что с нами было,—изничтожай безжалостной рукой.Ни мнимой жалостью не трогай,ни видимостью теплоты, —открыто стань такой жестокой,какой бываешь втайне ты.
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
КОЛЬЦО
Браслеты —остатки цепей.И в этом же роде, конечно,на ручке покорной твоейблеститзолотое колечко.О, бедная!Грустно до слез.Ты губишь себя,ты не любишь.Кольцо уже с пальцем срослось,а как свою рукуотрубишь?
Семен Кирсанов. Собр. соч. в 4-х томах.
Москва: Худож. лит., 1974.
ТАНК „МАЯКОВСКИЙ“
Танки,танки,танки…Здравствуй, наша сталь!Под шатром знаменпо мостовой московскойгрохотал,и шел,и прогибал асфальтгрузом многих тонн„Владимир Маяковский“.Басагрозный тонпод броневою грудью.Чувствую,что он,—по взгляду,по орудью.Ревсложился в речь:„Товарищи!Я с вами!Живи горд —Советской родины поэт,что, неся на башнебоевое знамя.двигаюсь,как танк,по улицам побед.Гвардия стиховтеперьв гвардейской части,в ста боях прошлатяжелая броня.Мой читательброневые частиотливал в Магнитогорскедля меня.Рифмамидетали мне выковывая,по эстрадаммесяц на пролетмой читательсобирал целковыемнена сталетвердый переплет…Тыща километров.Фронтовым зарницамни конца, ни края.Орудийный гром.Здесь я ездил прежде.Знаю заграницу.Приходилось глазоммеряться с врагом.Разве мне в новинку?Не встречался развес воем их газет,со звоном прусских шпор?..Значит, буду битьпо гитлеровской мрази,как по белой прежде,рифмами в упор!“Четверо читателейприсягуповторили про себя.И вот —сам Владим Владимычпо рейхстагув свисте пульосколочными бьет.Поднят флаг победы.Враг обрушен…„Рад я,что моя поэзиябылабезотказнымпартии оружьем,восплотившисьв танки,строчкии другие долгие дела…Расскажите этовсем поэтам,чтобы шибче ходи чтобы тверже ствол!Чтобы работой,мыслью,песней спетойпраздноватьна улице вот этойкоммунизма торжество…“Под шатром знаменпронесся голос строгий.И когда отгрохоталзнакомый бас,мы с волненьемповторили строки,поднимавшиев атакинас:„Слово —полководецчеловечьей силы.Марш!Чтобы времясзадиядрами рвалось.К старым днямчтоб ветромотносилотолько путаницу волос…“Здравствуй,танк,советской мощи образ!В день победыи в другие днинаша гордость —это наша бодростьи непробиваемаятвердостьвыкованнойродинойброни!