Эти поразительные индийцы
Шрифт:
Когда-то так украшали эфесы и рукояти мечей и кинжалов, а теперь изготовляют массу вещей, украшающих жизнь.
Очень искусно и тонко работают в Раджастхане и со слоновой костью – делают женские украшения, фигурки богов, вазочки, лампы. И та же техника – сидит мастер на полу, придерживает изделия пальцами ног и стучит-постукивает молоточком по резцу, под которым рождаются истинные произведения искусства.
Хотя в Дели я видела усовершенствования в этом процессе – применение электрического сверла вроде бормашины, но и при этом проявлялось – только на больших скоростях – все то же чувство, все то же безошибочное знание формы рождающейся вещи. Каждый из них берет кусок материала и «отсекает все лишнее». Ни лекал, ни образцов, ни рисунков. Пальцы знают совершенно
Джавахарлал Неру считал, что положительной чертой кастового строя является многовековая наследственность профессии внутри касты, в результате чего вырабатываются врожденные навыки, шестое чувство – чувство профессии. Кто знает, может быть, это и так?
В Раджастхане создавались тысячи миниатюр. Десятки тысяч. Здесь это было не придворное искусство, как при Моголах, а истинно народное. Эти миниатюры были и остаются, собственно, уменьшенными настенными картинами – те же изобразительные приемы, те же персонажи, то же содержание.
Огромное множество миниатюр посвящалось жизни бога-пастуха Кришны. Вот темноликий Кр'uшна играет на флейте, стоя под цветущим деревом, и смотрит в ту сторону, откуда из-за деревьев должна появиться его возлюбленная, пастушка Р'aдха. Он еще не видит того, что видим мы с вами, – в верхнем углу миниатюры, в лесу, изображена Радха, уже спешащая на свидание. Ее волосы и плечи прикрыты узорным прозрачным покрывалом, взволнованно дышащая грудь стянута короткой кофточкой, широкая юбка расписана яркими цветами. Она в смущении опустила голову, но стыдливость не может сдержать ее порыва к Кришне. Она томится ожиданием встречи, и вам начинает казаться будто вы стоите в том же лесу за деревом и смотрите на них обоих, разделяя их радость.
На другой миниатюре изображен Кришна, убивающий К'aнсу, жестокого правителя, дабы покарать его за все зло, содеянное им. Кришна проник в тронный зал, тащит за волосы злобного царя Кансу по каменным плитам пола, как низкорожденного, и занес над ним меч. Вокруг лежат убитые приспешники Кансы, повсюду разбросаны их отсеченные руки, ноги, головы. За стеной дворца, во дворе, лежит ногами кверху убитый Кришной бешеный слон, которого Канса выпустил против него. Все враги повержены, сила их развеяна в прах – добро в лице темноликого Кришны торжествует.
Десятки сюжетов кришнаитских мифов нашли отражение в этих живых и красочных миниатюрах.
Вся Индия знает, любит, воспевает Кришну. Он стал считаться богом, этот великолепный юноша, победивший зло. Приобретя власть и могущество, Кришна вынудил арьев признать его и причислить к своим князьям. Он правил наравне с ними и был почитаем не менее, чем они.
Будучи мудрым и отважным правителем и тонким дипломатом, он приобрел не только власть, но и огромное влияние при дворах многих князей Древней Индии. В «Махабхарате», как уже говорилось, Кришна воспевается как один из главных героев, который отличался такими достоинствами, что был обожествлен уже при жизни. Возможно, он некогда являлся богом бхилов – древнейших обитателей раджастханских гор и лесов, и культ его просто менялся с годами, приспосабливаясь к новым условиям, к новым пришельцам, к новым жрецам. Возможно, слишком мало знает наука об истории этого культа, об истории этого бога, который в Индии является не столько богом, сколько предметом безмерного обожания…
Стою у прилавка, перебирая миниатюры, смотрю, вспоминаю все, что прочитано, увидено, услышано о Кришне… Вот изображены шалости юного бога – он утащил одежду у купающихся пастушек и, забравшись на дерево, спрятал ее в ветвях. Нагие девушки, стыдливо укрываясь в реке, молят его вернуть им одеяния, но он уже с улыбкой берется за флейту, зная, что волшебные звуки привлекут их всех к подножию дерева и он насладится созерцанием их красоты.
Вот лунной ночью он танцует с пастушками, умея так разделить свою любовь между ними, что каждой из них кажется, будто он танцует только с ней и только для нее. Художник так и воспроизвел образ Кришны – столько раз, сколько пастушек изображено на миниатюре.
Вот он сидит с Радхой на берегу реки. В руке его неизменная флейта, а на голове – обязательный султанчик из павлиньих перьев. Павлинье перо – знак бога Кришны. Оно на всех изображениях венчает его прическу или головной убор. Павлины да белоснежные коровы были свидетелями его игр и забав в лесах на берегу Джамны.
Можно часами перебирать эти миниатюры и видеть все новые и новые изображения этих бесчисленных легенд из жизни Кришны.
Всюду художники строили композицию так, что он – темноликий среди светлых – находится в центре сюжета, в центре внимания, вокруг него разворачивается все действие миниатюры, хотя изображен он с той же мерой реализма, с какой и все другие персонажи.
Другая сюжетная линия творчества раджастханских миниатюристов посвящена жизни раджпутов. Здесь изображены бои, охота, торжественные процессии, сценки дворцовой жизни и, конечно, красавицы. Их круглые груди, полуприкрытые сверху короткими кофточками, всегда рисовались очень высоко – почти на линии плеч, так как высокая и полная грудь входит в число обязательных признаков женской красоты в Индии, их руки и ноги унизаны браслетами, ладони и стопы окрашены в красный цвет, широкие юбки плавно облегают крутые бедра, с очаровательно склоненных голов ниспадают прозрачные покрывала. Красавицы под цветущими деревьями, красавицы у фонтана, красавицы на качелях, дома, на расшитых подушках, на мраморных балконах…
Когда перебираешь много-много таких листов, в воображении возникает иллюзия движения, и вдруг делается ясно, что, несмотря на всю традиционную условность этих изображений, художники удивительно верно воспроизводили ритм и уклад той жизни, передавали внутренние связи между своими персонажами. Из всех школ индийской миниатюры раджастханская кажется мне самой жизненной. А сами миниатюры – самыми теплыми.
Джайпур – это город из розового камня под жгучим солнцем и синим небом. Я не говорю о новом городе, где модерновые коттеджи богачей тонут в зелени садов, – там неинтересно. Там точно так же, как в любом индийском или неиндийском городе. Хороша старая часть Джайпура. Она жмется к подножию скалистых холмов. Там городские стены сложены из розового камня, ворота в них все разного вида и искусно украшенные. Там мимо стен идут груженые верблюды. Там у стен стоят лотки торговцев фруктами. Там возвышается уникальное строение – Дворец ветров, похожий на высокую плоскую пирамиду, состоящую из сплошных крытых балкончиков с узорными решетками. Это апофеоз архитектуры сквозняков – в этом плоском здании, таком плоском, как будто оно состоит из одной стены, все время гуляют потоки ветра, засасываемые бесчисленными балкончиками.
И так уже 200 лет – дворец был создан в середине XVIII века – ветры поют в нем, как струны невидимых инструментов.
Здесь же невдалеке находится и еще один комплекс строений – обсерватория начала XVIII века. Это что-то фантастическое, совершенно марсианское. В большом дворе, поросшем травой, застыли сооружения самых странных форм. Они возвышаются над землей, уходят под землю, лежат на поверхности земли. Это и узкая каменная лестница, поднимающаяся на 30 метров прямо в воздух и никуда не ведущая, – она служила стрелкой солнечных часов; это и выпуклые и вогнутые сферы и полусферы с нанесенными на них маршрутами движения созвездий; и какие-то арки, столбы, полукружия – все из камня и все под открытым небом.