Эти поразительные индийцы
Шрифт:
Хочешь слить впечатления воедино, а они разлетаются, как сверкающие брызги, превращаясь в воспоминания о самых разных людях, встречах, зрелищах, и когда начинаешь всматриваться, пытаясь собрать их в некую систему, то постоянно получается, как мне кажется, один и тот же результат, настойчиво напоминающий многоцветный сверкающий шар, в котором все пронизано обобщающим, одинаковым для каждой искры оттенком. Вот этот искрящийся результат и всплывает перед внутренним взором каждый раз, когда я пытаюсь понять, что я могу назвать общим для всего обилия впечатлений, подаренного мне несколькими годами пребывания в Индии.
И хочется взять на себя смелость назвать все это бессмертием индийской культуры. Той культуры, которая, сложившись в течение неведомого для нас числа тысячелетий,
Мне не раз приходилось быть свидетельницей собеседований подобного рода, или близких к этому, и происходили эти эпизоды обычно случайно, и в роли такого мальчишки выступал то слуга, то кули, то рикша или водитель машины, но каждый раз на мой вопрос об увиденном где-либо изображении какого-либо божества или героя эпоса, о храме или странном облике встреченного отшельника, об отправлении какого-нибудь ритуала и т. п. я получала идентичный ответ от разных собеседников, порой совсем случайно вступавших во взаимный наш разговор. Я начинала постепенно понимать, что каждое явление традиционной культуры становится здесь с детства всем без исключения известным и более того – родственно близким и высоко ценимым. И даже когда власти начинают проводить борьбу с приверженностью к древним обычаям, которые считаются вредными и ненужными, каждый все же может рассказать о сути этих обычаев и с какими мифами они связаны. А что не вредное, с тем и не борются. Так, однажды супруга члена парламента подробно разъяснила мне суть условных заклинательных узоров, наносимых, по обязательной традиции, женщинами каждой семьи на пол или на стену дома, или на землю перед входом в дом. Она утверждала, что «без этого нельзя». И я много раз видела эти узоры и в городских и в деревенских домах, и уж, конечно, повсюду в дни праздников. Женщины – носительницы этих тайных знаний – все и по всей стране хранят в своей памяти все то, «без чего нельзя», и из их числа рождаются сотни тысяч создательниц традиционных картинок и узоров, равно как и мастерицы проведения древнейших ритуалов и церемоний.
Я не могу ничего сказать о мере приверженности членов других религиозных общин к своим традициям, но изучая индуизм, естественно, уделяла главное внимание жизни и традициям индусов, хотя выше описала и джайнов и разные группы сикхов. Это все Индия, и все там придерживаются своих правил жизни, продиктованных предписаниями давних традиций. Нельзя, конечно, думать, что все, некогда высоко ценимое в древности или в Средневековье, незыблемо сохраняется и в наши дни, но многое, как бы в целом сближающее народ, сохраняется в его устном творчестве, в его памяти.
Вот это и есть бессмертие культуры. И происходящее иногда отмирание ее отдельных кристаллов мало сказывается на ее жизненной цельности, на том, что народ несет и хранит ее в глубинах своего существа, проявляя на каждом шагу свою к ней приверженность и бескорыстную любовь.
Восемь, а местами и девять, и десять месяцев в году стоят на индийской земле ясные дни.
Круглый год из месяца в месяц цветут деревья – то огненными, то белыми, то сиреневыми, то желтыми цветами. Все время чувствуешь себя как на выставке цветов и ходишь по яркому ковру осыпавшихся лепестков. Круглый год вызревают то одни, то другие овощи и фрукты. Краски базаров не меркнут – на лотках продавцов меняются в зависимости от сезона самые разные сорта бананов, манго, яблок, груш и совсем незнакомых европейцам местных плодов и ягод.
Только в холодный сезон торговля не прекращается в середине дня, а в остальные месяцы почти все городские магазины прерывают работу на два-три часа, как, впрочем, и многие конторы или ремесленные мастерские. Люди отдыхают, они просто не в состоянии работать в такую жару. К четырем часам дня жизнь снова возрождается и кипит уже до ночи, а в больших городах и всю ночь напролет.
Трудно поверить, что в знойный сезон можно работать под открытым небом, но это так. И не подберешь слов, чтобы описать, какой это ад, но в этом аду дни напролет работают миллионы крестьян и дорожных и строительных рабочих Индии.
Ночь, только ночь приносит облегчение в жаркий сезон. Не прохладу, но всего лишь некоторое облегчение, потому что на ночь скрывается жгучее светило, хоть температура воздуха и не опускается ниже 36 градусов по Цельсию.
Сезон, который в Индии принято называть холодным, начинается в ноябре; температура воздуха в тени в этот месяц опускается до плюс 20 градусов по Цельсию. В декабре и январе уже хочется днем посидеть на солнце, а вечером и ночью бывает до плюс 5 градусов.
Закат в Индии недолог, но прекрасен. Поскольку облака бывают только во время муссонов, то остальные восемь и даже девять месяцев в году краски зари играют в ясном, безоблачном небе. Оно все целиком переливается разными цветами поочередно, и они проплывают по его своду от горизонта до горизонта, меняясь неуловимо и восхитительно. И кончается все это тем, что небо превращается в прозрачный сияющий купол из розоватого золота, а потом это золото начинает меркнуть, терять блеск и быстро тает во тьме, которая обрушивается сверху на землю с невероятной быстротой. И мрак, густой и всепроникающий, заполняет собою все.
В темную половину месяца он непобедим. Он отступает только перед светом фонарей, блеском неоновых реклам да веселым сиянием карбидных ламп, которые горят иногда всю ночь напролет на лотках торговцев фруктами и снедью. В такие ночи не видишь собственной руки, не отличишь шоссе от окружающих полей, и только по тому, как редеют звезды по краям неба, можешь понять, где оно встречается с землей. Но в светлую половину месяца над Индией горит луна. Индийская луна, луна-царица. Она такая яркая, такая всемогущая, что озаряет все уголки земли, пропитывает светом листву каждого дерева, льет сияние в каждое окно.
Тихо плывет ночь. Страна спит. И луна набрасывает пелену своего света на усталые деревни и затихшие города, на белые дороги, темные реки и безмолвные храмы и мавзолеи.
Индусские храмы и мусульманские мавзолеи. Каменные цветы индийской земли. Памятники двух вер, их борьбы и их примирения. Давно миновало Средневековье, когда религиозный экстаз использовался для оправдания междоусобных войн, остались позади и черные дни недавнего прошлого, когда умелые руки колонизаторов так использовали религиозные чувства народа, чтобы подготовить и провести в 1947 году раздел страны, рассечь ее живое тело.
В течение многих и многих столетий индийцы, всегда готовые к восприятию красоты, учились также воссоздавать и красоту персидской поэзии, витиеватое изящество куфического письма, легкость минаретов, тонких колонок и воздушных арок, учились приобщать богатство мусульманской культуры к неизмеримым богатствам своих национальных творений. История изготовила в Индии новый сплав – сплав совершенств.
Персидские мотивы вплелись в орнамент индийских ковров и тканей; в хаотическую роскошь цветущих деревьев индийских садов впечаталась ясность геометрической планировки парков мусульманских правителей; угловатая четкость мусульманских решеток сочеталась с чувственно округлыми линиями индийских храмовых строений. И расцвели такие непревзойденные творения архитектуры, которых не знали до этого ни страны ислама, ни Индия. Народ этой страны не может не создавать красоты. Дворцы, беседки, павильоны, мавзолеи буквально осыпали землю Индии, как драгоценные камни.