Эти свободные бабочки
Шрифт:
Дон. Какие у тебя мягкие волосы… И такие длинные… (Внезапно эти длинные волосы, оказавшиеся шиньоном, остаются в руке Дона, открывая собственные волосы Джил. Дон в испуге замирает). Господи, что это?!
Джил. Ты что, испугался?
Дон(отбрасывает волосы, точно обжегшись). Что случилось? Что это?
Джил. Всего — навсего шиньон!.. Его к прическе прикрепляют, если свои волосы короткие.
Дон.
Джил(поднимает с пола шиньон, кладет его на журнальный столик). Это даже не мой шиньон. Я его одолжила у Сюзан Портер. Но ты не думай, свои волосы у меня тоже есть. Видишь? То есть, чувствуешь? (Кладет его руку себе на голову).
Дон проводит рукой по волосам Джил, потом касается пальцами лица, глаз. И в его руке остается накладная ресница.
Дон(вскакивает). Боже, а это что?!
Джил. Что, что!.. Накладные ресницы. (Забирает у него ресницы, сует себе в карман).
Дон. У тебя нет своих ресниц?
Джил(опускается на колени возле дивана). Есть, конечно! Но эти гораздо длиннее, понимаешь? И глаза с ними кажутся больше. Твоя Линда не носила?
Дон. Нет.
Джил. Наверное, у нее свои были длинные. Я ее ненавидеть начинаю. (Кладет его ладонь себе на щеку). Можешь продолжать.
Дон. Я уже боюсь.
Джил. Не бойся, дальше все будет натуральное.
Пальцы Дона касаются губ Джил.
Ну что? Скажешь, я не копия Элизабет Тэйлор?
Дон. Я не имел случая потрогать оригинал.
Джил. Нас с ней не отличить. Особенно без помощи зрения. (Странно улыбаясь, смотрит на Дона, пальцы которого касаются ее шеи. Берет его руку и кладет себе на грудь). А это грудь. Моя, натуральная. И правая, и левая… (Мягко опрокидывает Дона спиной на стол и целует его в губы).
Внезапно Дон вырывается, резко отстраняет Джил, отходит в сторону.
Что с тобой?
Дон. А тебе непонятно?
Джил. Было бы понятно, я б не спрашивала!
Дон. Тебе это… зачем?.. Или это у тебя день помощи инвалидам? Так я в твоей жалости не нуждаюсь, ясно?
Джил(с горячностью). Я делаю то, что хочу! То, что хочу сама! Какая еще жалость, господи! Да ты сам увидишь, что вовсе я тебя не жалею!..
Долгий поцелуй. Свет медленно гаснет.
Занавес закрывается.
Когда занавес открывается, мы видим на полу остатки трапезы — «пикника». На полу возле журнального столика валяется блузка Джил. Ее сандалии и джинсы — на полу около дивана. Шиньон — на диване. Там же — куртка и брюки Дона. Джил — в своей квартире. Дон в одних плавках сидит на кровати, играет на гитаре и напевает.
Голос Джил. Ну где же она? Черт! В этом бардаке ничего невозможно найти.
Дон. Что ты там ищешь? (Выключает магнитофон)
Джил. Да так, одну вещь. Они где-то здесь… (Появляется в дверях своей квартиры. На ней только трусики и лифчик. В руках у небольшая красивая шкатулка. Залезает на кровать, садится рядом с ДОНОМ). Вот, нашла.
Дон. Что это?
Джил. Моя заветная шкатулка. Я ее всюду с собой вожу. На, потрогай. (Кладет руку Дона на шкатулку).
Дон проводит рукой по поверхности.
Дон. Какое хорошее дерево.
Джил. Тут еще и перламутр.
Дон(с улыбкой). Что же ты там прячешь?
Джил(открывает шкатулку и перебирает содержимое). Все самое важное. (Вынимает небольшой красивый камень). Держи. Это осколок луны. А может, звезды. Я его в пустыне нашла. Показала одному геологу, он сказал, что никогда не встречал такого минерала, и что, наверное, эта штука упала с неба.
Дон. Похоже на обычный камень.
Джил. Похоже, но это не камень. (Кладет камень в шкатулку). А вот это — мой молочный зуб… А это мое свидетельство о рождении. Моя фотография, это когда мы в школе ставили спектакль? Джунгли?… Не очень удачная… А это — мое завещание. Моя последняя воля.
Дон. Завещание?!
Джил(вынимает листок желтой бумаги). И еще распоряжение — как меня хоронить. После моей смерти все мое имущество будет поделено между четырьмя моими лучшими друзьями. Поровну. Имена я потом впишу.
Дон. А говорила, что всего мрачного боишься.
Джил. В том-то и дело — ничего тут мрачного нет. Похороны вовсе не должны быть мрачными. Я хочу чтоб заупокойная служба была в самой большой церкви. Только чтобы скамьи оттуда вынесли. А на пол чтобы накидали как можно больше всяких подушек, чтоб на них можно было сидеть или лежать. И чтоб никого — в черном. Все должны быть в самом ярком и нарядном. И чтоб каждый мог выпить и покурить, и вообще делать что угодно. (Слезает по лесенке, подходит к журнальному столику).