Это Б-о-г мой
Шрифт:
Лирическое отступление
Всем известна нервная, взвинченная атмосфера бродвейских театров. Даже во время войны накануне сражения я волновался меньше, чем перед генеральной репетицией. В пятницу во время последней репетиции атмосфера накаляется до того, что, кажется, полный провал уже совершенно неминуем. Иной раз мне казалось, что придерживаясь законов субботы в такой ситуации, я совершаю форменное предательство по отношению к своим коллегам. Но с течением времени я поднял, что в театре иначе и не бывает. Репетиционное напряжение может привести к полному провалу спектакля и к триумфальному успеху, но и в том и в другом случае — это обычное
Представьте себе театр в пятницу днем: полупогашенные огни, неубранные чашки из-под кофе, раскиданные повсюду листы с текстом ролей, орущие рабочие сцены, замученный режиссер, рвущий на себе волосы продюсер, задерганные артисты, оглушительный треск пишущих машинок и густой табачный дым. И покинув этот бедлам, я возвращаюсь домой. Кажется, будто вернулся с войны. Жена и дети, о которых я, в ужасе думая о неизбежном грядущем провале, совсем было забыл, — жена и дети меня ждут; они с иголочки одеты и выглядят нарядно и привлекательно. Мы садимся за празднично накрытый стол, на нем — цветы и все, что положено в шабат: горящие свечи, румяные халы, фаршированная рыба, искристое вино в сверкающем дедовском хрустале. Я благословляю детей, как положено, и мы вместе негромко поем мелодичный субботний гимн. В беседе мы не касаемся театральной нервотрепки, которая чревата провалом моей пьесы. Мы с женой продолжаем разговор, который прервали, когда я уходил из дома. Шабат — это день, когда принято задавать вопросы, и мои сыновья спрашивают меня обо всем, что их интересует. На столе появляются Танах, энциклопедия, географический атлас. Мы говорим об иудаизме, и ребята задают довольно каверзные вопросы о Б-ге, и мы с женой отвечаем, как умеем. Для меня все это — словно возвращение в волшебный чертог покоя и мира.
Точно так же проходит и субботний день. Ребята чувствуют себя в синагоге как дома, им там нравится — им нравится даже то, что рядом с ними родители. В будни учеба, работа, а особенно мои репетиции и премьеры не дают нам возможности часто встречаться. В субботу мы всегда вместе, и они это знают. Они знают, что в этот день я не работаю, и у моей жены тоже нет никаких дел. Это их день. Это и мой день. Телефон не звонит. Я могу думать, читать, гулять или просто ничего не делать. Шабат — это оазис спокойствия. А когда наступает вечер, я снова окунаюсь в водоворот бродвейской театральной жизни. И часто именно после субботы я вношу в пьесу лучшие поправки (а такая литературная хирургия не прекращается до премьеры). Как-то в субботний вечер мой продюсер мне сказал:
— Не завидую вашей религии, но завидую вашему шабату.
Я так подробно описываю, как мы проводим субботу, потому что хочу, чтобы читатель понял, чем был этот день для наших предков. В такой счастливой группе людей, как американское еврейство, которое полностью наслаждается благами жизни и живет в очень беспокойном мире, переход от трудовой недели к шабату — это не просто переход от повседневной суматохи к мирному и приятному отдыху. В шабат наши предки славили Создателя, и к этому дню они приберегали самые нарядные одежды и самую изысканную пищу. У последнего бедняка были свечи на субботу, вино, хала, мясо и рыба. Если у него совсем уже не было денег, ему все это давали в синагоге. Ограничения субботы, которые плохо согласовываются с суматошной американской жизнью, были для наших отцов второй натурой, но они не мешали им на следующий день растворяться в будничной повседневности. Еврей на седьмой день старался ничего не делать точно так же, как некоторые джентльмены ежедневно. Конечно, законы шабата — это не светская традиция, а религиозные установления. Но человек так хорошо их знал, что они стали для него привычкой, нормой жизни, а вовсе не стеснительными самоограничениями, которым волей-неволей приходится подчиняться. Не требовалось никаких разговоров о какой-то важной цели, ради которой следует соблюдать законы субботы: сами они и были этой важной целью.
Еврей, соблюдая шабат в течение многих лет, вознаграждается, в конце концов, тем, ради чего, собственно говоря, и существует шабат. В современной жизни соблюдать субботу стало хлопотливее, чем раньше, а религиозного рвения в людях стало меньше. Жизнь сложна. И отказ от шабата, по-видимому, неизбежно становится точкой отсчета разрыва еврея с традицией. И наоборот, именно с соблюдения субботы начинается возвращение к иудаизму многих ассимилированных евреев. Мне кажется, что шабат — это действительно лучшая и наиболее естественная точка отсчета. Прежде всего потому, что шабат — это единственный символ иудаизма, который встречается в Десяти Заповедях.
Четвертая заповедь
На двух скрижалях перечислены семь запретительных заповедей — основа поведения человека в цивилизованном обществе: не идолопоклонствуй, не произноси имени Б-га напрасно, не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, не желай чужого. И там же содержатся три заповеди, указывающие, что человек должен делать: почитай лишь одного Б-га, почитай отца твоего и мать твою, соблюдай день субботний. Это все. Иногда мне казалось странным, что евреи гораздо больше тревожатся о ритуале Дня Искупления и своих праздников (возможно, даже Хануки), чем о соблюдении дня субботнего: ведь они каждый раз, входя в синагогу, сталкиваются с законом субботы, запечатленным на скрижали Святого Ковчега. Но, может быть, шабат просто кажется им настолько естественным, что они считают: тут и беспокоиться-то не о чем.
Этот символ — шабат — один из тысяч символов, составляющих структуру иудаизма, но приобретший особое значение и довлеющий над всеми обрядами и законами, сформулирован в Пятикнижии дважды: в Исходе и во Второзаконии; эти две формулировки шабата лежат в основе всех остальных заповедей Торы. Закон о субботе, по-моему, именно потому и занимает центральное место в теории иудаизма, что он является наилучшим воплощением значения этих двух важнейших частей Пятикнижия. Это — как бы вся Тора в миниатюре.
В Исходе говорится:
«Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай и делай всякое дело твое. День же седьмой, суббота Г-споду, Б-гу твоему, не делай никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который во вратах твоих. Ибо в шесть дней создал Г-сподь небо, землю, море и все, что в них, и почил в день седьмой, посему благословил Г-сподь день субботний и освятил его».
А во Второзаконии сказано:
«Соблюдай день субботний, чтобы святить его, как заповедал тебе Г-сподь, Б-г твой. Шесть дней работай и делай всякое дело твое. День же седьмой, суббота Г-споду, Б-гу твоему, не делай никакой работы, ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни вол твой, ни осел твой, ни всякий скот твой, ни пришелец твой, который во вратах твоих, дабы отдохнул раб твой и рабыня твоя, как ты. И помни, что рабом был ты в земле Египетской, но Г-сподь, Б-г твой, вывел тебя оттуда рукою мощною и мышцею простертою, посему заповедал тебе Г-сподь, Б-г твой, установить день субботний».
Таким образом, шабат — это прежде всего способ самовыражения еврейского сообщества, неумирающий коллективный жест, приковывающий к себе внимание: люди прекращают работу, и начинается праздник. Каждый народ отмечает свой национальный праздник, день своего возникновения как нации прекращением работы и торжественными церемониями. Евреи, которые верят, что Вселенная была создана Б-гом, празднуют возникновение Вселенной и раз в неделю благодарят за это Создателя. То, что все человечество усвоило этот обычай, доказывает, возможно, что 6:1 — это наилучшая пропорция работы и отдыха.