Это Б-о-г мой
Шрифт:
Противники Рамбама стремились помешать ему занять в истории развития еврейской мысли то место, которое он заслуживал. Возможно, именно характерные достоинства и недостатки труда Рамбама, обращенные против него его противниками, подвели его. Как указывал сам Рамбам, он хотел дать евреям расшифрованный Талмуд, своеобразный настольный справочник по иудейскому праву. Но, по вечной иронии еврейской судьбы, не учитель, а только его ученики вошли в Землю Обетованную.
Моше бен Маймон остался на горе Нево. Никто не может отрицать, что именно он благополучно провел евреев через брод, ведший из мира древнего в мир современный. Расшифровщики Талмуда, появившиеся после него, не могли не следовать по его стопам: они заимствовали его литературную форму, его композицию и в значительной мере его мировоззрение — даже в тех случаях, когда они сами же яростно нападали на Рамбама за его «модернизм». После Рамбама не было пути назад —
Отношение моего деда к Рамбаму было смесью восхищения и осторожности. Он хорошо знал «Мишну Тору», постоянно на нее ссылался, но при этом предупреждал меня, что некоторые из ее положений куда как спорны. Он говаривал, что изучение «Учителя заблудших» — основной книги Рамбама по метафизике — может сбить с толку того, кто не очень тверд в вере и не очень умен. Такой подход к Рамбаму, по-моему, напоминает отношение к нему благочестивых раввинов старой школы.
Рамбам на несколько веков опередил свое время — я в этом твердо уверен. У него было четкое и ясное кредо: иудаизм должен переосмысливать все человеческие познания, все достижения человеческого разума. В наши дни кредо Рамбама довлеет над любым сколько-нибудь серьезным еврейским философским трактатом.
«Шулхан арух»
Кто мог бы предсказать, что именно этой книге предстояло донести свет Синая до 20-го века?
С тех пор, как Иосиф Каро написал свой труд, и вплоть до наших дней не создано было ничего подобного. Иосиф Каро сделался еврейским Блэкстоном. Вот здесь, у меня на полке, рядом с томами Рамбама — вот они, восемь высоких томов книги «Шулхан арух» (что значит «накрытый стол»).
Иосиф Каро, родившийся через два с половиной столетия после Рамбама, был одним из его скромных последователей. В своем комментарии он защищает Рамбама от нападок хулителей. Он вступается также за другого правоведа, Тура, написавшего популярное изложение Закона в духе того «модернизма», начало которому положила «Мишна Тора». Комментарий Иосифа Каро к книге Тура — труд его жизни — был широким обзором еврейских правоведческих познаний; многие считают, что это — лучшее произведение такого рода во всей еврейской литературе. Названное «Дом Иосифа», оно значительно длиннее самой книги Тура.
Уже будучи стариком, Иосиф Каро решил, что было бы полезно сделать сокращенную редакцию «Дома Иосифа», которая могла бы стать неплохим пособием для дилетантов. И тогда он создал книгу, которая, как он выразился, оказалась столь короткой, простой и общедоступной, что любой неподготовленный читатель может заглядывать в нее раз в месяц и таким образом освежить в памяти основные положения Закона. Это и есть книга «Шулхан арух» — костяк всего раввинского обучения, — к которой постоянно обращается любой исследователь иудаизма, начиная с пятнадцатилетнего возраста и до самой своей смерти. «Шулхан арух», вместе с комментариями к нему и с хрониками позднейших судебных решений, представляет собою современный свод еврейского Закона, и на этот свод обычно ссылается еврей, когда он советуется с раввином по поводу того или иного постановления.
Конечно, тот толстый том, который сейчас стоит в книжном шкафу у любого раввина, — это уже не лапидарный труд, что был задуман и создан Иосифом Каро. На каждой странице современного издания книги «Шулхан арух» самому Иосифу Каро принадлежит иной раз всего две или три строки. Остальное — это пространные комментарии, накопившиеся и наслоившиеся на текст Иосифа Каро за долгие века (включая и комментарии, сделанные в наше время). Не раз и не два видел я снисходительную улыбку на лицах раввинов, когда в споре ссылался на текст книги «Шулхан арух». И не раз и не два я этим выдавал свое незнакомство с толкованиями ученых эрудитов, напечатанными петитом. Однако что ни говори, а слава создания книги «Шулхан арух» принадлежит Иосифу Каро. Его труд — это норма практической еврейской юриспруденции.
Почему же «Шулхан арух» приобрел такое значение? Почему Каро занял в истории еврейской мысли более высокое место, чем любой другой автор со времен Иегуды Анаси? Как личность и как мыслитель он явно уступает Рамбаму. Само имя Иосифа Каро не так уж и известно (я видел издания книги «Шулхан арух» без указания авторства). Книга «Шулхан арух» живет самостоятельной жизнью, подобно Талмуду. В некотором смысле, можно сказать, что если имя автора заслонено в сознании людей названием его книги, это свидетельствует о его величии.
Непритязательность книги «Шулхан арух» просто поразительна. Если Рамбам начинает свой труд с ответов на наиболее сложные и запутанные вопросы теологии, то Каро возвращается к стилю Талмуда и начинает свою книгу с того, что описывает, какие действия совершает благочестивый еврей, когда просыпается поутру. И так же он продолжает свой труд, пункт за пунктом, в основном следуя своим двум великим предшественникам и учителям — Рамбаму и Туру, — но оставляя в стороне всякое философствование, которое не имеет отношения к практическим поступкам. Часто Каро цитирует слова своих учителей — буквально, слово в слово; а композицию своей книги Каро явно заимствовал у Тура. «Шулхан арух» вовсе не блещет совершенством стиля, как «Мишна Тора»: Каро пишет кратко, отрывисто, отбрасывая все второстепенное и оставляя только голую суть вопросов. Однако он прост и понятен, как никакой другой автор, и умеет схватить самое важное.
Каро родился в Испании незадолго до того, как в 1492 году евреи были изгнаны оттуда. После долгих скитаний по Европе он поселился в городе Цфате, на севере Палестины, и прожил здесь до самой смерти — а умер он в возрасте восьмидесяти семи лет; до последнего дня своей жизни он писал, преподавал и занимался учеными исследованиями. Люди, склонные к мистике, могли бы сказать, что такой основополагающий труд, как «Шулхан арух», должен был появиться именно в Палестине, дабы исполнилось пророчество Писания, согласно которому Закон должен исходить от Сиона, и что в этом-то как раз и кроется секрет успеха начинания Иосифа Каро. В Талмуде говорится, что воздух Святой Земли делает человека мудрее. Действительно, в книге «Шулхан арух» ощущается что-то от голых каменистых холмов, широко раскинувшейся долины и кристально чистого воздуха Цфата. Подобно тому как Иосиф Каро вернулся на Святую Землю, так и его книга вернулась к простым законам Торы и Мишны. В «Доме Иосифа», написанном в Европе, Иосиф Каро перекопал горы аналитической учености диаспоры. А вернувшись в Палестину, он сократил все это и создал сжатый «Шулхан арух», который обеспечил его автору странное, почти анонимное бессмертие.
Закон в наши дни
Когда умер мой дед, в его законоведческой библиотеке числилось около четырехсот томов. Знатоки говорили мне, что это — бесценное собрание уникальнейших книг. Но самым ценным сокровищем моего деда были решения и мнения новейшего поколения еврейских правоведов — так называемых «последних», или (на иврите) ахароним.
«Последние» — это ученые, жившие в 17–20-ом веках, — такие как Виленский Гаон, Хаим Волошин, Акива Эгер, Хазон Иш, Хафец Хаим и многие, многие другие. Именно их перу принадлежат многие из тех комментариев, из-за которых так распухли тома книги «Шулхан арух». Кроме того, они опубликовали множество томов собственных правоведческих трудов. Работы «последних» обычно появлялись в виде скромных книжек небольшого формата, и они быстро исчезали с книжного рынка, оставаясь только в больших правоведческих библиотеках, в иешивах или в частных библиотеках, как библиотека моего деда. Раввины, которым в наши дни приходится принимать те или иные решения, именно в этих трудах ищут ответа на свои вопросы. Разумеется, все труды «последних» равняются и ориентируются на основополагающие труды иудаизма и на Талмуд. Но практические примеры, приводимые «последними», взяты из современной жизни, и эти примеры достаточно разнообразны, чтобы охватить почти все, что может в наше время случиться с евреем.
Мой дед вывез свою библиотеку из России в Соединенные Штаты, а из Соединенных Штатов — в Израиль, где он прожил остаток своей жизни. Сказать, что эта библиотека была его гордостью, — значит ничего не сказать. Она была его жизнью. Он был широко известен своими правоведческими познаниями и своей мудростью. Он часто заседал в раввинских судах, и молодые раввины обращались к нему за консультацией по трудным вопросам.
Когда мой дед принимал какое-нибудь решение, он говорил так, что в его голосе звучали все слова всех томов, стоявших у него на книжных полках, — начиная от самой Торы и кончая несколькими книгами, изданными в пятидесятые годы 20-го века. Он приходил к своим решениям после того, как долго обдумывал и взвешивал все обстоятельства дела и перебирал кучу книг, снимая их одну за другой с полки и нагромождая на своем письменном столе. Его изыскания охватывали и мнения ныне живущих авторитетов, и суждения «последних» законоведов Польши, Германии и Палестины, и труды итальянских, французских, марокканских, египетских и других «первых», умерших порой пятьсот или тысячу с лишним лет тому назад — и дальше, вплоть до Талмуда и его комментариев, написанных от талмудических времен и опять же до наших дней. Если мой дед, перерыв все эти залежи знаний, все же сомневался, он шел к другим мудрецам — таким же седобородым старцам, как он.