Это Б-о-г мой
Шрифт:
Нынешняя критика предпочитает продвигаться медленно и осторожно, постепенно впитывая в себя обширные открытия археологии, изучая древние языки, подвергая сомнению новейшие догадки по крайней мере в той же степени, в какой она склонна подвергать сомнению старые традиции. Скандинавские ученые проявляют тенденцию к полному пренебрежению теориями, построенными на документах, и все больше склоняются к изучению многовековой устной традиции, которая представляется им более надежной. Понятие подделки в Священном Писании отвергнуто новыми критиками полностью. Использование вариаций Б-жественного Имени как ключа к поиску параллелей между различными документами подвергнуто мощной критике со стороны новейших исследователей Библии. Собственно, этот «ключ» и раньше не выдерживал никакой критики, потому что различные имена неизменно повторяются во всех «документах».
При таком положении вещей трудно представить единодушное мнение по какому бы то ни было вопросу, но я попытаюсь это сделать.
Сегодня с полной уверенностью можно утверждать, что Тора по своему происхождению и содержанию принадлежит Моисею. Критики спорят лишь о том, как Моисеев Закон дошел до нас и насколько дошедший до нас текст верен оригиналу. Становится ясно, что изучение Библии критиками шло по двум основным направлениям: анализ текста и археологические изыскания. Анализ текста первичен. Не контролируемый свидетельствами извне, он дал волю фантазии и поэтому потерпел крах. Археология вернулась к традиции. При помощи фактов археологии и исследования древних языков критики надеются со временем воссоздать здравую картину написания всех книг Библии.
В распоряжении читателя, интересующегося этой темой, — масса книг. Если он может уделить чтению «Введения» время и энергию, стоит это сделать хотя бы из любопытства. Его следует читать с Библией в руках. Это поможет читателю непосредственно проследить за тем, как профессор состряпал свой опус. Без знания иврита невозможно различить вольность, с которой автор третирует древний язык, но подстановки и подтасовки, практикуемые Вельхаузеном, вполне очевидны и при сопоставлении ссылок автора с английским переводом Библии. Все, что опубликовано в последнее время в этой области, не может сравниться по полноте описания, современности и литературному великолепию с книгой У. Ф. Олбрайта «От каменного века к христианству». «Критика религии и философии» Вальтера Кауфмана убийственна для вельхаузеновских «фальсификаторов-идиотов», но она может вызвать большие неудобства у очень благочестивого читателя. Эти серьезные, зачастую довольно остроумные рассуждения нерелегиозного человека — лучшее из всего, что я читал в этой области после книг Бертрана Рассела.
Более объемное представление, включая подробный обзор скандинавской школы, может дать изданный Г. Г. Роули сборник «Ветхий Завет и современные исследования» (Оксфорд, 1951), отразивший работу симпозиума ведущих современных ученых. В симпозиуме принимал участие и Олбрайт. Здесь читатель найдет как выступления защитников и верных последователей Вельхаузена, так и радикальных новых критиков. Естественно, текст такого рода тяжеловесен, но основателен.
Помимо современных работ общего характера, существуют целые библиотеки Высшей Критики от Спинозы до наших дней. Заинтересовавшийся читатель может проследить за развитием той или иной мысли, касающейся этой темы, по своему выбору. «Высшая» критика, между прочим, означает попытку выяснить дату, авторство и документальное происхождение текста на основе его изучения; это отличает ее от «традиционной» критики, которая стремится обнаружить наиболее точный и достоверный вариант текста.
Глава 16. Талмуд
«Талмуд — это книга за семью печатями…»
Некоторые христианские исследователи, такие, как Дэнби, Мор, Герфорд, достигли блестящих знаний в Талмуде. Этот подвиг может оценить только еврей, изучавший Талмуд с детства. Помимо тяжеловесного, поразительно сжатого стиля. Талмуд насыщен аббревиатурами из устных учений. Некоторые отрывки самого Талмуда и почти все комментарии выглядят как колонки алгебраических формул: вереница начальных литер, сгруппированных в сбивающие с толку столбцы; не слова, а начальные буквы фраз, настолько знакомых, по мнению составителей, читателю, что издатель не нашел нужным напечатать их полностью. Специальных словарей для расшифровки этих сокращений не существует; собрать их воедино означало бы составить новый словарь языка иврит. Для того чтобы разобраться в этих зашифрованных фразах, сторонний читатель должен приступить к изучению еврейских устных учений. Я освоил большинство этих фраз через деда, но до сих пор меня приводят в смущение некоторые из них. Я не представляю себе, как справлялись с ними Дэнби, Мор и Герфорд; надо полагать, что они годами занимались с экспертами-талмудистами.
«Белые светлые и тонкие колонки — это комментарии».
Колонка, расположенная рядом с основным текстом вдоль внутренних полей страницы — это то, что позволяет изучать Талмуд людям, как я. Это комментарий Раши, французского еврея, жившего около тысячи лет назад.
Раши — великий исследователь иудаизма. Не будет преувеличением сказать, что он оживил Талмуд, превратив его из таинственного труда, понятного лишь посвященным, в предмет изучения всего еврейского народа. Он был блестящим мастером прозы — прозрачной, как родниковая вода, краткой, живой, точной; и как любую великую прозу, ее отличает сверх всего теплота, почти разговорность. Раши ведет вас по Талмуду за руку. Он полагает, что ваши познания в арамейском языке невелики, что ваш иврит, возможно, несовершенен, что вы недостаточно хорошо осведомлены в тонкостях общего Талмудического права и что вы не всегда понимаете приводимые в нем аргументы. Он никогда не становится в позу покровителя, никогда не щеголяет своей ученостью и не заинтересован в морализаторстве. Он хочет, чтобы вы знали, что такое Талмуд. Если вы изучаете Талмуд с Раши, вы всегда получите ответ на любой интересующий вас вопрос.
Колонка, расположенная вдоль внешних полей страницы, называется Тосафот — дополнения. Это второстепенные, но порой очень увлекательные технические детали к тексту, собранные на протяжении нескольких поколений школой аналитиков, среди которых много учеников и последователей Раши. Способность справиться с комментариями Тосафот отличает хорошего ученика Талмуда. Совсем мелкие колонки, расположенные вдоль всей страничной кромки, — это ссылки на стихи Торы или на законодательные кодексы; иногда они дают варианты и разночтения основного текста.
Почти все великие комментаторы известны по инициалам. Имя Раши, например, — сокращение полного имени рабби Шломо Ицхаки.
Раши написал также комментарии к Торе. Эти комментарии — такая же часть обязательного изучения для каждого еврейского мальчика, как и сам текст Книг Моисея. Каждый из них представляет собой компиляцию классических толкований Библии, переложенных на точный и четкий слог Раши, с некоторыми пояснениями сложных идиоматических оборотов, встречаемых в Торе. Однако работа Раши над Талмудом — иного порядка. Это превосходный логический анализ общего права. Серьезное изучение еврейской юриспруденции начинается с комментариев Раши к Талмуду. Эти комментарии сохранили свой статус авторитетных ссылок по сегодняшний день.
«… пробираясь сквозь лабиринты арамейских фраз…»
Арамейский язык, принадлежащий к семитской группе, был превалирующим языком в Месопотамии и Палестине с библейских времен. В книгах поздних пророков встречаются отрывки на арамейском. В талмудический период это был повседневный разговорный язык евреев. Святые книги были переведены на арамейский, и часть этих арамейских вариантов (торгу мим) вошла в литургию. Арамейский близок к ивриту, как, скажем, французский — к испанскому, или пожалуй, чуть ближе. Зная иврит, можно с горем пополам прочесть отрывок на арамейском и, заглядывая время от времени в словарь, получить общее представление о его содержании. Изучающие Талмуд осваивают этот язык, потому что весь текст Талмуда насыщен им. В наиболее трудных местах на помощь приходит Раши.
«Таков, следовательно, общий характер Талмуда…»
Предмет этой главы — Вавилонский Талмуд (или Талмуд Бавли). Существует также другой текст — Иерусалимский Талмуд, который даже в еврейских учениях остается уделом узкого круга специалистов. Его Гемара фрагментарна, и он написан на более сложном арамейском. Кроме того, его не обогатили блестящие комментаторы, которые на протяжении столетий исследовали лабиринты Вавилонского Талмуда. И все же Иерусалимский Талмуд помогает выяснить некоторые сложные и чересчур тяжеловесные места Бавли, и авторитеты иудаизма всех поколений пользовались обоими источниками для выяснения решающих вопросов права. Я бы сказал, что владение Иерусалимским Талмудом — это почти признак еврейского мудреца.