Это было на рассвете
Шрифт:
— А что? — поинтересовался майор.
— Летом сорок второго во время тактических занятий на Карельском перешейке я прыгнул на идущую с большой скоростью «бетушку» и повис на стволе пушки. А он тогда был начальником штаба бригады. Заметив такое, подбежал. Но я уже был в машине. Приказал вылезать. «Ну, погоди, проучу тебя, ловкача. Мог же сорваться и — под танк!» — подкручивая свои усы, грозил он тогда мне.
— Похоже это на Павла Ильича, — засмеялся Голушко.
Иван Макарович на Невском пятачке был тяжело ранен в руку. Поэтому я спросил:
— А как теперь с рукой, беспокоит?
— В общем-то ничего. Правда, иногда ломит. Думаю,
Рассказывал о лечении в госпитале, окончательном прорыве блокады Ленинграда, о том, что после был направлен в танкоремонтную базу начальником, а теперь — замкомандира учебно-танкового толка.
— Желаешь, поедем ко мне, — предложил он.
— Нет, Иван Макарович, тянет на фронт. После шестимесячного лечения в госпитале попал в гвардейскую часть. Этому был очень рад. По сей день еще, кажется, пахнет лекарством. Когда лежал в тяжелом состоянии, вроде, не чувствовал, а как стал передвигаться, чутко реагировал на медикаменты.
— Ладно, будет тебе. Знаю сам, чем пахнет в госпитале, — перебил меня Голушко.
Вспомнили боевых товарищей.
— Ну, что ж. Встречей доволен. По секрету: скоро будешь воевать на новенькой машине. Хороша по всем статьям, — опять улыбнулся Иван Макарович, и мы, обнявшись, попрощались.
Вечером в конце смены начальник завода генерал Савинов пригласил нас на заводскую планерку. Вначале уточнялись: явка на работу, есть ли жалобы на питание, медицинское обслуживание. Докладывали начальники цехов, замполит капитан С. И. Рузов, парторг С. С. Гипсман, комсорг лейтенант Смирнов, председатель местного комитета. Затем, достав из кармана свою книгу-график, сделал сообщение начальник производственного отдела.
Выступили мастера по ремонту боевых машин С. П. Жучков и М. Н. Фетисов. По всему чувствовалось, что они — «профессора» своего дела. Говорили и о правильной расстановке рабочей силы. Затем поднялся остроглазый, с орденом Красной Звезды на груди молодой офицер.
— Старший лейтенант Гвоздев. Разрешите? — Обратился он к генералу. Тот кивнул головой:
— Покороче.
— Мы приехали за танками. Естественно, желаем получит их как можно быстрее и — на фронт. Поэтому просим закрепить нас поэкипажно к машинам. Кроме ремонтных работ, танкисты будут помогать в разгрузке, демонтаже, вплоть до чистки и протирки деталей.
В этот день мне везло. Недавно попрощался с Голушко, а теперь вижу земляка Алексея Федоровича Гвоздева. Впервые встретились с ним еще в прошлом году на танкостроительном заводе в Сибири. Тогда мы уже уезжали, а он только что прибыл.
Прежде чем дать ответ офицеру, генерал повернул голову в сторону Страмнова. Тот понял его и, вытащив из кармана свою книгу, доложил:
— Поэкипажная расстановка имеется. Собирался объявить на утренней оперативке.
Несмотря на множество вопросов, решались они быстро и деловито. Когда работа подходила к концу, начальник завода информировал о последних новостях на фронтах. Зачитывал несколько писем танкистов-фронтовиков, которые хорошо отзывались об отремонтированных танках. На этот раз зачитал такое письмо:
«Воевал я на новой тридцатьчетверке, а теперь фашистов бьем на отремонтированной вами машине. Спасибо вам, машина ваша не уступает новой, а мотор — что зверь!»
— Таких писем мы получаем немало. Танки для фронта нужны как воздух для человека. Что касается качества, то вам за это честь и хвала, — закончил начальник завода.
— Танки для фронта будут! — заявили
После ужина ко мне подошел Алексей Гвоздев.
— Похвастайся, земляк, где сражался после Нижнего Тагила-то? Я тебя давно заметил, но ты был занят, — обратился он ко мне. — А то завтра, как «запрягут», будет некогда. Тут не то, что получать новые машины. Мороки хватает.
— Прав ты, Алеша. Как я понимаю, им тяжелее, чем на танкостроительном. Там встал на главный конвейер и глядишь: вскоре на пустом месте вырастает новая машина. Здесь же придется перебрать каждую деталь, агрегат поправить, испытать на прочность, приварить пробоины и т. д., — согласился я. — После той встречи три месяца воевал на Украине. Дважды ранило, горел. Один раз угораздило так, что полгода провалялся в госпитале.
— Орден Отечественной войны первой степени у тебя за Украину?
— Да, за Киев. Теперь надо получить машину и — опять на фронт, — быстро сказал я.
В этот момент к нам подошел черноволосый, смуглолицый старший сержант с медалью «За боевые заслуги».
— Здравия желаю! — ловко и несколько залихватски произнес он и, вытянувшись, поприветствовал. Потом, заметив старшего по званию, попросил разрешения обратиться ко мне.
— Валяй, валяй, — улыбнулся тот.
— Товарищ младший лейтенант, вы мой земляк. На Невском пятачке воевали? — спросил он у меня.
Я, несколько удивленный и даже вынужденный задуматься, сразу не мог ответить. Потому и не знал, с чего начать: с того ли, что заявился еще земляк, или же с воспоминания страшной картины войны на Невском пятачке?
— Коль земляк Николаю, то и мне земляк. Будем знакомы. Алексей Гвоздев, косолаповский, — пожал ему руку Алексей.
— Малинин Демид Сергеевич, из колхоза «Трактор» Параньгинского района, — ответил старший сержант.
— Николай Семенов, моркинский, — протянул я руку и спросил: — Как узнал, что я из Марийского края?
— Просто. Капитан Урсов, ознакомившись со списком прибывших танкистов, сказал мне, что у меня тут имеется земляк и показал на вас. Теперь вспомнил другое, — продолжал Малинин. — Вы до армии в Нурумбальском лесопункте работали? Я там бывал неоднократно как представитель Параньгинского райкома партии. Контролировал работу лесозаготовителей нашего района. А о втором вопросе немного погодя, — с улыбкой сказал Малинин. Не стал допытываться и я.
— Рад нашей встрече, земляки. Вот бы удалось нам попасть в одну часть и вместе встретить День Победы. Это было бы здорово! — тяжело вздохнув, проговорил Алексей.
Он старался говорить с улыбкой, но у него, как я заметил, не получалось. Вид был озабоченным. Словно спешил куда-то. Все же я не выдержал:
— Алеша, у тебя тяжко на душе? — задал ему вопрос.
— А тебе весело?
— Попаду на фронт — будет веселее.
— В сорок первом, командуя танковым батальоном на московской земле, положил голову мой родной брат Николай Федорович. Он в тридцать восьмом окончил Ульяновское танковое. По его примеру пошел в танковое и я. Сегодня исполнилось два года, как я остался без отца. После этого откуда у меня возьмется веселье? Ведь будто вчера разговаривал я с отцом в училище. Он приехал за два месяца до своей смерти навестить меня. «Сынок, отомсти фашистам за своего брата Николая», — сказал он мне тогда. Когда папа стал садиться в автобус, по его одышке я понял, что он, бывший боец блюхеровской армии, тяжело болен. С тех пор и по сей день я не могу прийти в себя, — тяжело еще раз вздохнул Алеша.