Это было у моря
Шрифт:
– Мартин Янович, я полностью в курсе…
Отрицательный жест останавливает молодого человека:
– Нет-нет, Глеб Егорович, без обид. Вам нужно было время, чтобы привыкнуть к новому статусу. К новому статусу всей организации и вашему личному. Вы теперь простой совслужащий. Служащий государственного синдиката, на хорошем счету. Но и не более. Так же, как и я, к слову сказать. И в случае вашего задержания органами советской власти, я – в личном порядке, вы понимаете – могу по старой памяти позвонить товарищу Менжинскому. Он, в свою очередь, свяжется с товарищами из НКВД, передав мою личную просьбу и подкрепив ее своей. Но вы же понимаете, как это все отразится…
И новый энергичный жест, показывающий, как именно и на чем все сказанное отразится. Глеб пожимает плечами:
– Согласен, я еще не совсем привык, что нам приходится скрывать свою деятельность, прятаться. Это странно для меня. Нет сейчас задачи важнее для республики, чем извести на корню, ликвидировать всю эту нечисть!
– Ладно-ладно, не на митинге. Приходится работать под вывеской Солесиндиката – что ж, заодно помогаем восстанавливать народное хозяйство. А что прятаться приходится – тоже ничего страшного. Не ГПУ же, в самом деле, должно ловить и вычищать оборотней, упырей, водяных и прочие пережитки царизма? Их и существовать-то не должно, с точки зрения материалистической науки. И как их судить, например, если их не существует?
– Не знаю, Мартин Янович, – разводит руками щеголь. – Только в силу не буквы, а духа революционной законности, я так вижу.
– Вот то-то же. Потому нам эта задача и поручена. А теперь снова к делу. К делу, Глеб, отвлеклись мы с тобой. Чем у тебя Мухина сейчас занимается?
– Сейчас, Мартин Янович, спит, наверное, – по-мальчишески улыбается молодой человек. – Умаялась вчера. Она от этих денег сама не своя стала. Ну, понятно, за всю жизнь, наверное, в руках не держала столько! Решила праздник устроить, весь двор накормить-напоить до отвала.
– Хм. С чего бы? Ты же всю дорогу пытаешься убедить меня, что она девушка чистая и невинная. А тут вдруг решила ни с того ни с сего шабаш для нашего контингента устроить. Объяснения?
– Простые. Во-первых, ее достаточно давно обхаживают со всех сторон, она не понимает, во что ввязывается. По моим сведениям, идея «обмыть» находку активно навязывалась ей как напрямую, так и косвенно. Так что это скорее паутина для нее, искусная ловушка. Я считаю, что именно этим вечером будет проведен ритуал над ней.
– Так, допустим. А во-вторых?
– Во-вторых, она девушка молодая, легкомысленная. Ей хочется, как говорится, пофорсить. Ну, и отблагодарить людей, которые, как она считает, относятся к ней по-дружески.
– Тоже логично. Еще что-то?
– Да в общем, по ней все, Мартин Янович.
– Так. А что с твоим загорелым приятелем? Скрылся?
– Увы. Результатов нет. В гостиницах нет ни одного постояльца, хоть отдаленно подходящего под описание. Да и вообще цветных… Э… То есть, прошу прощения, представителей угнетенных народностей, в Черноморске не так много. Нашего клиента среди них точно нет.
– А может, морок? Может, ей подбросили эти деньги нарочно. Чтобы замкнуть, как ты выражаешься, паутину?
– Не похоже. Во-первых, наши подопечные не стали бы связываться с валютой. Во-вторых, насколько мне удалось узнать, все произошедшее послужило сюрпризом для Старого и его компании. Это заставило упырей пересмотреть планы и ускорить проведение ритуала – раз уж жертва сама берет на себя организацию, так сказать, – грустно хохотнул щеголь, – праздника.
– Что ж, это согласуется со сведениями от других агентов. Не надо делать такое обиженное лицо, Глеб Егорович. Вы знаете, что я безоговорочно доверяю вам, но – доверяй и проверяй! А вам бы надо проверить не только Черноморск. Может, у соседей что-то есть похожее на нашего смуглокожего друга?
И, имитируя пальцами игру на рояле, Мартин Янович напевает приятным баритоном:
– А может быть, в притонах Сан-Франциско лиловый негр вам подавал манто? – И почти без перехода вопрос с хитрым прищуром: – Может такое быть?
– Не знаю насчет Сан-Франциско. Но товарищи из Петрограда… Ленинграда то есть. Так вот, три года назад зафиксировали случай – некоему американцу в «Англетере» явился как раз такой персонаж. Все сходится: фрак на голое тело, цилиндр, сигара.
– Интересно…
– Интересно другое: кроме самого американца – большая шишка, кстати, – и его семьи никто этого персонажа в глаза не видел. Но в гостиничной книге регистрации каким-то неведомым образом запись Mr. Twister and family поменялась на Monsignor Le Baron Samedi.
– Проклятье! – Уполномоченный Совнаркома бьет кулаком по столу так, что бумажные завалы подпрыгивают. – Неужели черный барон в новом обличье? Я думал, хотя бы с ним покончено! Ладно, ваша задача под любым предлогом напроситься на готовящееся, м… мероприятие. Держать руку на пульсе.
– Так я уже! – довольно улыбается Глеб. – Я же вчера девушку до дому проводил, как я мог поступить иначе?
– Очень хорошо. Я вижу развитие событий так: Мухину – она же Юлия, да? – так вот, Юлию попытаются всего лишь ввести в транс, не более. Сам ритуал проведут после того, как подготовят ее, не раньше. И таким образом, чтобы максимально обеспечить себе алиби. Вы должны будете внимательнейшим образом отфиксировать всех присутствующих, постараться выявить их сущности и просмотреть состав преступления по максимуму. После шабаша вести девушку постоянно, когда Старый попытается провести ритуал – мы его возьмем. В случае чего, звонить сразу мне. Вопросы есть?
– Никак нет, Мартин Янович. Разрешите идти?
– Идите, Глеб. И если эта девушка дорога вам – а судя по тому, как вы краснеете, я вижу, что это так, – постарайтесь не выпускать ее из виду ни на минуту. Не давайте ей войти в транс. Удачи!
Щелкают каблуками яловые сапоги. Сизая дымовая завеса скрывает хозяина кабинета, оставшегося один на один с портретом человека с бородкой клинышком, в фуражке и с жестким лукавым прищуром.
– Девушку из маленькой таверны полюбил суровый капитан, – завывает высокий студент в очках. Нараспев, медленно и величаво он декламирует строчки – плод его буйной фантазии, посвящение хозяйке праздника. Правда или нет, не важно. Гости сидят, придавленные ритмом и рифмами. Тихо слушают про «девушку с глазами дикой серны и румянцем ярким, как тюльпан».