Это было в Калаче
Шрифт:
И никто не догадался заглянуть под ближайший стог сена. А под ним, утомленные событиями этой ночи, спали, тесно прижавшись друг к другу, Цыганков и Кошелев.
Фашисты захватили небольшой островок возле Калача. Весь день оттуда строчили автоматчики, бил по хутору миномет.
— Где они этот проклятый миномет спрятали? — озабоченно спрашивал лейтенант сержанта.
Иван Цыганков вертелся рядом и слышал этот вопрос.
— Иван Васильевич, — сказал Цыганков, — я хорошо плаваю, могу разведать, где этот миномет.
Лейтенант отмахнулся.
— Что, у нас своих разведчиков нет?
Цыганков немного обиделся и решил действовать самостоятельно. Когда стемнело, он пришел на берег в одних трусах. Осторожно, стараясь не плескаться, вошел в реку. Плыл «по-морскому», не выбрасывая рук из воды.
Вот и остров. Иван полз по-пластунски, как это делали солдаты на учениях. Мокрый живот согревало тепло еще не успевшего остыть песка.
Начался кустарник. Здесь приходилось быть осторожным вдвойне: чтобы ни одна ветка не качнулась, ни один сучок не хрустнул.
Послышалась чужая речь, а потом, когда взошла луна, Иван разглядел десятка два фашистских солдат, собравшихся на ночь на небольшой полянке. Но где же этот проклятый миномет?
Едва прополз метров двадцать влево, как его рука попала в какую-то ямку, посыпались комья земли. В следующее мгновение автоматная очередь срезала верхушку куста над распластавшимся Цыганковым. Потом опять все стихло, и Иван продолжал поиски…
Продрогший, вернулся он домой на рассвете. Лейтенант спал, сидя за столом и бессильно положив голову на руки.
— Не буди. Сколько ночей не спал, — предупредил Цыганкова ординарец. Но когда Иван рассказал, откуда и зачем пришел, боец сам потряс командира за плечо.
Лейтенант и Цыганков вышли на берег.
— Видите вон то дерево над кустами? Лупите по нему — не ошибетесь, там, под деревом, миномет.
Командир серьезно посмотрел на паренька и крепко, как взрослому, пожал руку. А Иван, приглаживая мокрые волосы, засиял от удовольствия. Даже веснушки на его курносом лице, казалось, порозовели в лучах восходящего солнца.
Через полчаса Цыганков с лейтенантом сидели у командира стрелкового батальона. Комбат внимательно выслушал сообщение лейтенанта о ночной разведке и спросил у Ивана:
— Ну, а верные дружки у тебя есть?
— А как же! — ответил за Цыганкова лейтенант. — Его дружки — боевые хлопцы. Все в своего атамана. А плавают, как рыбы.
— Как рыбы, говоришь? — переспросил комбат. — Это хорошо.
Он достал из-под подушки планшетку с картой и несколько минут о чем-то размышлял. Потом сказал Цыганкову:
— Иди гуляй. Понадобишься со своими дружками — лейтенант передаст мое приказание.
Иван вышел во двор и сел на бревно возле калитки. Сердце учащенно билось. Кажется, теперь им найдут настоящее дело!
Вскоре из дома вышел лейтенант. Увидев Цыганкова, он обрадовался:
— Ну-ка, зови ко мне свою команду.
Когда ребята расселись вокруг стола, лейтенант расстелил карту.
— Обстановка, хлопцы, значит, такая. Немецкие автоматчики уже с правого берега постреливают. Но это только передовой отряд, опасности для Калача он не представляет. Зато возле этой балки, в трех километрах от реки, по нашим данным, накапливаются значительные силы. Тут уже пахнет чем-то серьезным. Знаете эту балку?
— Как облупленную! — воскликнул Цыганков. — Там еще Егорка один раз штаны порвал, когда тикал с бахчи от сторожа.
— Так вот. Нам нужно знать, есть ли в районе этой балки танки, сколько их, хотя бы приблизительно, какую технику подтягивает противник к этому участку.
Он оглядел друзей и добавил:
— Можно было, конечно, поручить такое ответственное дело нашим бойцам, да у них сейчас забот полон рот. Разведчики тоже заняты.
Лейтенант покривил душой. Ему не хотелось говорить, что после тяжелых оборонительных боев людей осталось очень мало, каждый боец был на счету. Вот почему командир решил обратиться за помощью к ребятам, тем более, что местность они знали отлично и могли без особого труда проскочить сквозь редкие немецкие посты на правом берегу.
— Ну как, справитесь? — спросил лейтенант и еще раз внимательно посмотрел на ребят.
Михаил Шестеренко спокойно глядел на командира, его взгляд говорил: «Какой может быть разговор? Справимся, конечно!» У Игната Михайлушкина и Егора Покровского глаза восторженно блестели. Павел Кошелев нетерпеливо ерзал на скамейке. Казалось, вот сейчас, немедленно, он сорвется с места и помчится выполнять поручение.
— Сдерживай Павла, — посоветовал лейтенант Цыганкову, когда они остались вдвоем. — По-моему, горяч чересчур.
— Все будет в порядке, — заверил Иван.
Собрались ровно в полночь на берегу Дона возле прибрежного кустарника. Иван придирчиво осмотрел ребят.
— Сними ремень, оставь его здесь, — приказал он Егору Покровскому, у которого поверх ситцевой в полоску рубашки был надет широкий командирский ремень с блестящей медной звездой. Ремень прислал Егору с фронта брат, и парень ни на минуту не расставался с подарком, вызывая зависть у остальных ребят.
Егор насупился.
— Сними, — повторил Цыганков. — Вернемся — снова наденешь. Если к немцам попадешься, так с таким ремнем горя не оберешься. А у тебя что под рубахой? — спросил он у Кошелева.
Павел ухмыльнулся и вытащил из-за пазухи две гранаты.
— Ого, — подались к нему ребята. — Где достал?
— Сумел, — засмеялся Пашка. — Пригодятся этой ночью, а, Иван?
— Спрячь здесь.
— Как это здесь? Мы же к немцам идем.