Это было в Коканде
Шрифт:
Дехканин, заметив пропажу, остановился и соскочил с лошади. Артыкматов побежал от него, испугавшись. Хозяин, догнав Абита, сбил его с ног. Артыкматов лежал на земле. Вынув из-за пазухи лепешки, он вернул их дехканину.
– Прости меня!
– сказал он.
– Их затоптали бы лошади. Моя жена и дети не ели два дня. Прости меня!
– Вор, вор!
– вдруг закричал кто-то среди базара.
На месте происшествия быстро собралась толпа. Крестьяне, узнав, что какой-то нищий покусился на добро, принадлежащее одному из них, принялись вопить.
– Убивать надо этих нищих!
– кричали они.
– Попробовали бы кетменем ковырять землю с утра до ночи! Воры! Легкого хлеба ищут!
Всадники, увидав толпу, тоже прискакали на шум.
Сапар, расталкивая людей лошадиными боками, врезался в самую гущу народа. Остальные осторожно пробирались за ним. Уже на ходу, из возгласов толпы, Сапар узнал о воровстве. Он придержал коня возле Артыкматова. Конь, фыркая, нагнулся к старику и понюхал его.
– Где вор?
– спросил Сапар, нахмурившись. Он важничал и веселился. Ему нравилось шуметь в толпе.
Лавочники загалдели и подняли с земли старика. Юсуп, бывший тут же в отряде, закричал:
– Абит?
Старик открыл глаза, побелевшие от страха. Юсуп вспомнил его. Старик выглядел еще ужаснее, чем в дни кокандского боя.
– Неужели ты вор?
– тихо спросил его Юсуп.
Артыкматов стал кричать, призывая в свидетели бога. Трудно было уловить что-нибудь связное из этого рассказа - все перебивали старика, все угрожали ему. Старик схватился за стремя Юсупа. Юноша казался ему последним спасением среди голосов, кипевших злобой. Артыкматов, конечно, не помнил Юсупа. Но даже если бы он и помнил его, все равно сейчас трудно было узнать в этом молодом джигите маленького кучера мамедовской конюшни: юноша вырос и возмужал.
– Он говорит, что ему не заплатили, - горячо сказал Юсуп, едва разбираясь в жалобах старика.
– Кто тебе не заплатил, старик? Можешь ты указать?
Старик растерянно оглянулся, но нигде не нашел своего хозяина: крестьянин успел удрать.
– Врут нищие! Народ перестал бояться. Нет власти!
– орали лавочники.
– Молчать!
– крикнул Сапар, осадив коня. Конь захрипел, и белая пена хлопьями облепила ему губы.
– Убей вора, тогда мы поверим вашей правде!
– кричали Сапару.
– Молчать!
– еще громче заорал на лавочников Сапар.
Из толпы все же кто-то перекрыл его острым и резким, что свисток, голосом:
– Есть власть или нет власти? Воров надо казнить. Казнить его на месте! Сейчас строгий закон! Сейчас голод! Воров расстреливают!
Толпа лезла на всадников. Правда, не она пугала Юсупа. Юсуп боялся, что Сапар, человек жадный до крови, прирежет старика, как барана. Призыв толпы мог послужить только предлогом. Сапар скучал без убийств. Теперь люди требовали жертвы. «Это слишком много для воровства, - думал джигит, но…» - Оскалив зубы, с веселой, наглой улыбкой он оглядел толпу. Трогая шашку, Сапар ощутил дрожь в руке. Растянув рот, он сквозь зубы глотнул воздух.
Юсуп, чувствуя, что джигиту хочется сейчас обнажить шашку, подлетел к нему и с размаху ударил его в правое плечо. Это было до того неожиданно, что лошади их от этой сшибки заржали на весь базар.
– Отряд! Люди! Расступитесь, - скомандовал Юсуп.
– Я хозяин этого человека!
– сказал он, указывая на Абита.
Юсуп стоял в стременах бледный и злой.
Тонкие, узкие, желтые пальцы впились в револьвер.
Сапар не сробел.
– Кто ты, чтобы приказывать?
– закричал он и, пригнувшись к голове своего коня, обнажил шашку.
Юсуп откинулся назад и поднял револьвер, показывая, что не боится удара. Сапар потерял размах. Повернув коня, он хотел столкнуться с Юсупом вторично. Тогда Юсуп ему ответил:
– Я правая рука Хамдама. Я командирован из Коканда. Приказываю джигитам отвести арестованного к Хамдаму!
Они окружили старика. Юсуп потрепал Грошика по холке. Грошик, взмахнув хвостом и короткой гривой и покосив глазом на прочих лошадей отряда, выступил вперед на два корпуса. Все успокоились. Нервная дрожь пробежала по крупу лошади. Юсуп огладил ее сухой и горячей рукой.
Сапар с обнаженным клинком ехал позади всех. Он задыхался. Даже мерный, тихий шаг отряда не успокоил его, не затушил в нем смертельной обиды…
В этот же вечер Хамдам вернулся из Коканда.
Он был весел и озабочен в одно и то же время.
По секрету он сообщил Юсупу, что полк завтра выступает в Коканд и что необходимо хорошенько подготовиться к этому выступлению.
– Ничего без меня не случилось в Беш-Арыке?
– спросил Хамдам.
– Случилось, - ответил Юсуп.
Он рассказал Хамдаму историю Абита Артыкматова. Хамдам видел, что Юсуп, рассказывая ее, волнуется и горячится. Юсуп просил зачислить старика в отряд.
– Ты ручаешься за него?
– сказал Хамдам.
– Как за себя!
– Хоп!
– сказал Хамдам, улыбаясь.
– Возьми его в свою сотню. Сейчас нужны люди.
10
Было время, когда Сашка Лихолетов ревновал Юсупа к Аввакумову. Но четыре месяца тому назад, после боя у железной дороги, он, в память своего любимого друга Дениса Макаровича, лично сдал раненого Юсупа на руки главному доктору кокандской больницы, строго наказав ему: «Лечи, пожалуйста, этого пацана, как буржуя! А не вылечишь…» - Сашка помахал гранатой. Тогда седой маленький врач, презрительно покачав головой, обозвал Сашку «хулиганом».
Сашка не обиделся, все-таки, благодаря его настоянию, Юсупа положили в лучшую палату. Этот же самый заботливый Сашка, сделав благое дело, ни разу не навестил Юсупа в больнице. Он начисто забыл о нем и впервые только вспомнил, услыхав от знакомых, что Юсуп давно выздоровел и служит теперь в отряде Хамдама. «Да, я это знаю, - беспечно соврал Сашка.
– Юсуп - парень полезный».
Сейчас Сашка вдруг позавидовал Блинову. Смешно думать, что права, должность и обязанности Блинова вызвали это чувство. Нет, для Сашки дело было не в правах, не в чине и не в должности. Сашке показалось, что Василий Егорович Блинов, бывший товарищ по отряду, вдруг стал ближе к революции, чем он, Сашка. И это невероятно задело его. Он решил, что его обидели. Случилось это таким образом.