Это! Моя! Земля!
Шрифт:
— Вот странный ты человек, Грошев, — хмыкнул Львов. — Где умный-умный, а где тупить начинаешь, будто пациент «дурки» в Абрамцево. Талдом, Клин… Угу, а машины у них почему-то из нашего районного ОВО. Ну, да, нигде поближе к Талдому милицейского транспорта не нашлось. Только в Посаде цивилизация, везде кроме нас менты до сих пор на телегах ездят и верхами.
Ой, блин! Стыдно-то как! Вот уж действительно: умничал по любому поводу, прогнозы с серьёзной физиономией делал, меморандумы писал. А на такой ерунде… Позор на мои седины! В трубке, меж тем, на несколько секунд затихло. Батя явно крепко задумался.
— В любом, даже самом неблагоприятном
— Сапёров бы ещё сюда…
— В смысле?
— Местность тут уж больно удачная: несколько фугасов поставить — и стрелять почти не придется. Только «контроль» разве что.
— Хм, молодец, Грошев, толковая мысль. Будут вам сапёры.
Убирая спутниковый телефон назад, я ободряюще подмигиваю отцу.
— Нормально, старый, прорвёмся. Уже вьются знамёна и гремят барабаны. Это мчится, это скачет на помощь могучая Красная Армия.
— М-да, приятно иногда почувствовать себя Кибальчишем, к которому помощь успела, — облегченно переводит дух и кривовато улыбается он в ответ.
Едва соскочив с брони нашего (вернее, теперь уже не нашего, а отрядного) приблудного «бардака», Зиятуллин развил кипучую деятельность.
— Так, господа-товарищи, «Камазом» цепляем автобус и — на фиг с пляжу! Чтоб их от дороги вообще не видать было!
— Зачем? — недоумевает вслух кто-то из осинниковских. — Какая ни есть, а все ж защита.
— Да нет, всё верно, — соглашается отец еще до того, как Серёга открыл рот, чтобы ответить. — Если дорога пустая будет, они до самого посёлка «верхами» докатят, а если нашу баррикаду на пути увидят — спешатся метров за триста-четыреста, цепью развернутся… Воюй потом с ними в лесу… Может и одолеем, но и сами кровью умоемся.
— Да брось, Николаич, — скептически поднимает бровь стоящий рядом с отцом Володя-подполковник, один из постоянных участников здешних воскресных банных посиделок. — Ты будто не с бандитами воевать собрался, а с пехотой Вермахта…
— Это ты не геройствуй, Володя, — рассудительно отвечает батя. — Бандиты сейчас тоже разные. Это тридцать-сорок лет назад, когда мы с тобой пацанами были, бандит — это «Там сидела Мурка…» и самодельный «финкарь» в сапоге, край — древний «наган» или ТТ в кармане. Сейчас, вон, у некоторых «банд» и бронетехника, и артиллерия… Особенно на югах.
— Вот, здравая мысль, — наставительно поднимает указательный палец Зиятуллин. — Вы кто?
— Да вроде как один из здешних старших, — пожимает плечами отец. — Подполковник вооруженных сил в отставке, бывший командир отдельного мотострелкового батальона, Грошев Михаил Николаевич.
— Грошев?
— Ну, да, отец этого мальчика, — кивает он на меня.
— Мальчика? — фыркает Сергей. — Хотя… «Кто скажет, что это — девочка, пусть первый бросит в меня камень»… Приятно познакомиться, старший лейтенант Сергей Зиятуллин, командир роты ОМОН.
— Прошу прощения, мущщины, что прерываю и не даю рассказать, как вы счастливы познакомиться друг с
За широким и высоким Зиятуллиным инженера-взрывотехника Валеру Хондрука я сперва и не заметил. Или он уже позже подошёл от их тёмно-синего «Форда Транспортера»? И такое возможно, умеет он, несмотря на весьма впечатляющей ширины плечи, кажущиеся еще более внушительными, принимая в расчёт невеликий рост, двигаться быстро и очень тихо. Хондрук мне вообще всегда дворфа, в смысле, боевого гнома из фентэзийных книжек, напоминал. Невысокий, очень широкий, с крупными и слегка грубоватыми чертами лица и яркими голубыми глазами с задорной хитринкой. Разве что бороды лопатой для полного сходства не хватает. Зато в полном объеме присутствуют рукастость и тяга к разному «железу» и «химии». В основном — имеющим отношение к минно-подрывному делу. Он в этом вопросе очень на покойного Рыбалкина похож — такой же маньячила-подрывник… Нет, скорее — Маньячила. С прописной буквы и исключительно в хорошем смысле. Тоже взорвать может все, что угодно, да и разминировать, пожалуй, тоже. В общем, когда такие, как Валера, на твоей стороне — живётся как-то спокойнее. Больше взрывчатки и детонаторов он любит разве что мотоциклы. В этой ненормальной любви к быстрым двухколёсным «железным коням» они уже с Пузановым «братья по разуму». Отмороженные на всю башню. Я на четырёх колесах никогда не рискну выжать ту скорость, что они на двух по трассе выдают.
— Не вопрос, Валер, — оборачивается к нему Серёга. — Действительно, пора к встрече дорогих гостей готовиться. Соображения какие есть?
— А то, — хмыкает Хондрук. — Боря прав — место тут зачётное. Метров на двести вернемся, я справа, если отсюда глядеть, в лесополосе, на взгорочке, он там уж очень удачный, штуки три «пятидесятых» МОНки поставлю. Вполоборота, чтоб надёжнее и плотнее сектор накрыть. Не по гребню, а примерно посередине. А с левой стороны заминирую уже обочину. И не только МОНами, но и пару ОЗМ [28] воткну… Как мысль?
28
ОЗМ — противопехотная выпрыгивающая мина ОЗМ-72 (осколочная заградительная мина). Радиус сплошного поражения — 25 м., снаряжена 2400 готовыми поражающими элементами.
— Толково, — оценивающе прищурившись чмокает губами Сергей. — Снайпера оставим тут, возле остановки, ему на дистанции сподручнее и работать, и наблюдение вести будет. За гребнем справа положим в засаду человек пятнадцать. Все три пулемёта — тоже туда. Мины при таком раскладе остановят колонну почти стопроцентно, если, конечно, те без «брони» прикатят…
— Не думаю, — вступаю в разговор я. — «Брони» у них почти наверняка нет. Неоткуда. Но даже если предположить невероятное… Что, гранатомёта на них не найдем?
— Гранатомет — найдем, — хмыкает Зиятуллин. — Да только гранатометчик у меня молодой-зелёный… Борь, может, тряхнёшь стариной?
До того, как в командиры отделения податься, я во взводе бойцом бегал. Да не простым, а гранатометчиком, благо, с какого конца за РПГ-7 держаться мне в армии накрепко вдолбили. Настолько, что я, ещё будучи сержантом, для прочих бойцов ОМОН перед командировками на Кавказ занятия по обращению с гранатомётом проводил.
— Почему нет? «Дудку» давай и выстрелы. Сработаю в лучшем виде.