Это моя земля!
Шрифт:
– И?..
– И – все! – коротко огрызнулся прапорщик. – До прибытия ОМОНа из девяти только четверо дожили. И то – один потом обратился… Если б не омоновцы – нас бы там точно всех схарчили. И не только тех, кто в цех со мною влез, но и тех, кто на улице стоял: дверь-то входную мы не заперли. Снаружи-то никто еще не в курсе – что и как, первый день, чтоб его… А потом все, кого до скелета не обгрызли, пошли бы по городу. Оно, конечно, и так вышло – не сахар ни разу, но только мы, думаю, многим жизни спасли, когда все это кубло спалили… Там же рядом и детские сады, и школы, и больница. Пусть несколько часов – но подарили людям. А если бы почти полутысячная стая оттуда
Володя еще что-то рассказывал: про то, как менты собирали по двору фабрики пустые бутылки и мешали в них самопальный «коктейль Молотова», про то, как обратился и чуть не сожрал прокурорского начальника его умерший подчиненный, про то, как чудом спасенный прокурорский себе в штаны от страха напустил. Но Юра его слушал вполуха, только время от времени хмыкал да поддакивал, делая вид, что ему интересно. У самого же перед глазами стояли переводчик Ваня Донг, безымянный покусанный вьетнамец с окровавленной щекой и прочие «зайцы» из его «трудовой команды». То, что заразиться человек может и через укус животного, они со Светой узнали, еще когда отсиживались в его доме в «Полянке» и смотрели по телевизору все подряд, не выключая. А вьетнамца укусила помойная крыса… Вряд ли совпадение. Кроме «зайцев», никто из работавших на фабрике из цеха не выходил несколько недель. От мысли, что по его вине умерли, причем умерли страшно, почти пятьсот ни в чем не виноватых азиатских работяг, Пака трясло несколько дней. Да и позже до конца так и не отпустило. Мерзкое ощущение.
Возможно, из-за терзавшего чувства вины, а может – просто по вечному закону подлости, готовившийся к неприятностям Пак само нападение умудрился проспать. Ну не в прямом смысле, конечно… Словом, в тот момент, когда хлипенькая филенка входной двери в их со Светой кубрик, жалостливо хрустнув на прощанье, сломалась пополам сверху донизу, они сидели за столом и завтракали.
– Приятного аппетита, – и без того не самую привлекательную физиономию ввалившегося в комнату Гапонова-младшего окончательно уродовала глумливая ухмылка. – Сидеть!!!
Попытавшемуся привстать с табурета корейцу только и осталось, что выполнить команду: против глядящего точно в переносицу милицейского «укорота» – АКСУ, что небрежно держал в руках Гапонов, шансов не было ни малейших. От слова «совсем».
– Ага, – довольно кивнул этот поганец, перехватив безнадежный взгляд Пака, брошенный в сторону лежащей буквально в полутора метрах, на подоконнике, кобуры с ТТ. – Близок локоть, да, сученок?
– И что? – попытался потянуть время Юра, которого когда-то это умение пару раз крепко выручило: пока он «разговоры разговаривал», пудря мозги «оппонентам», на выручку успевала примчаться «тяжелая кавалерия» в лице жмыховских быков. – Убьешь?
На этот раз все складывалось совершенно по-иному, не было у Пака за спиной сейчас ни Пети Жмыха, ни его «торпед». А Володя Чугаев – мужик, без сомнения, крутой и серьезный, да вот беда – о возникших у товарища проблемах совершенно не осведомленный.
– А то! – преувеличенно весело скалясь, согласился незваный гость. – Вот только на то, что подохнешь быстро и легко, можешь не рассчитывать. А перед этим я тебе еще столько разного посмотреть разрешу…
Откровенно оценивающий, раздевающий взгляд, который Гапонов бросил на Свету, был настолько красноречив, что Юра чуть не взвыл от отчаянья и бессилия. Ну надо ж было так глупо попасться! И сделать ничего уже не получится. Даже если он сейчас рванет вперед, что толку? Между ним и этой гнидой – метра три с половиной. Да стол… Нет, тут разве что Джеки Чан справился бы. Да и тот – после пяти-шести неудавшихся дублей. А у него шанса на вторую попытку просто нет. К пистолету вроде ближе, но там его еще из кобуры достать и патрон в патронник дослать… Нет, без вариантов. И так, и так – хана, тупо не успеет. Да и Свете от его смерти легче точно не станет. Что же делать? Что?!
Младший Гапонов хотел сказать еще что-то, но у него за спиной кто-то негромко, но отчетливо хекнул, что-то явственно хрустнуло, будто сухую ветку переломили. Закатившая глаза туша, только что такая самодовольная и вальяжная, неаккуратно завалилась на бок и сползла по стене на пол. Позади Гапонова, за раскуроченной дверью, стоял невысокий парень лет тридцати. Темноволосый, с небольшими ранними залысинами. Кажется, Пак даже несколько раз сталкивался с ним в коридоре… Точно, сосед, живет через пять или шесть комнат от них, даже здоровались несколько раз. В руках парень сжимал изрядно ушатанный, с потемневшими и неоднократно поцарапанными ложем и прикладом, охотничий двуствольный «дробан». Тяжелым металлическим затыльником приклада которого он и приласкал сыночку по загривку.
Вот же ж разница менталитетов! Первым делом Пак метнулся к кобуре с пистолетом, а Света – к «потерпевшему телу», щупать пульс на шее. Медик – это, похоже, диагноз. Спасший их парень так и стоял в дверях, не сводя с корейца настороженного взгляда. Явно чего-то ждал.
– Спасибо, – вооружившись, Юра почувствовал себя намного увереннее. – Если бы не ты, нам бы точно каюк.
Спаситель, все так же молча, кивнул и продолжил выжидающе смотреть на корейца.
– Только влез-то зачем? – Юра уже оправился от потрясения первых секунд и начал прокачивать в голове ситуацию. – Тебе ж теперь одни проблемы и никакого прибытка.
– Сваливать отсюда нужно, – пожав плечами, ответил парень. – Ничем хорошим то, что тут уже вовсю началось, точно не кончится. А у меня жена и две дочки… И машины отродясь не было. И вот это барахло с тремя десятками дробовых патронов – за «гарантию безопасности».
Двустволка, которой тот слегка встряхнул, как бы подтверждая свои слова, и правда выглядела не лучшим образом. Явно не со склада и не с магазинной стойки, скорее – из-под дивана или с антресоли какого-нибудь спивающегося бывшего любителя охоты.
– А у вас – и микроавтобус, и нормальное оружие, – продолжил парень. – И команда какая-никакая. Я вам помог – теперь ты мне помоги…
Юра на секунду задумался. Еще четверых седоков его «боливар» ульяновского производства может и не потянуть – салон не резиновый. Но и бросать этого всем рискнувшего (пусть и не совсем бескорыстно) ради них со Светой мужика он тоже не мог. Спасенные жизни кое к чему обязывают.
– Так, – вытаскивая из нагрудного кармана «рабочей» камуфлированной куртки, висящей на вешалке, маленькую ходи-болтайку, скомандовал Пак, – дуй за своими! Из вещей – только предметы первой необходимости: документы, лекарства, оружие…
– Еда? – Парень нравился Юре все больше. Никакой суеты, никаких лишних метаний.
– Не нужно. Нам ехать час от силы. Если повезет. Ну а если не повезет – то нас совсем другое в качестве питания интересовать будет. Все, дуй, времени мало совсем!
Парень развернулся с явным намерением рвануть в свою комнату, когда Пак бросил ему вслед:
– Тебя хоть как зовут, спаситель?
– Рома меня зовут, Матвеев Роман.
– Все, Роман: бегом, времени совсем в обрез. – Юра придавил указательным пальцем резиновую кнопку «портативки». – Чуга – Паку! Чуга, Чуга – Паку, на связь!