Это наша война
Шрифт:
– Сержант, я уже не могу.
Тот кивает головой. Скидывает с плеч ношу и садится рядом.
К блок посту мы приблизились на следующий день. Перед нами поле, за которым живет и пульсирует дорога. Огромные глыбы бетона устроены на перекрестке, за ними видны крыши домов
– Сержант, надо, как то предупредить наших. Поле, наверно заминировано, а солдаты на блок постах, так запуганы, что любого человека из леса пристрелят, даже не спросив, кто он.
Мой помощник кивает головой, потом, найдя сучок пишет мне на земле: «
– Добро.
Я прижимаюсь щекой к хвое и жду, когда исчезнет очередной приступ боли в руке.
Сержант уполз в час ночи. Утром я почувствовал, как заколебалась земля, приподнял голову. Вдоль кромки поля в нашем направлении двигалось два БТР. У моей головы застыли два огромных колеса и несколько ног очутились рядом. Улыбающаяся рожа сержанта Степанова глядела на меня с брони.
Наконец-то кругом цивильная обстановка. Я в палате госпиталя, здесь все стерильно, нормальная пища и молоденькие хихикающие сестры. У меня определили два перелома ребер, почти оторван палец на руке, это от дружественной пули Кругловой, когда она разбивала узел с веревками, трещина в кости все той же руки, кровавые пробки в ушах, многочисленные ушибы и содранная кожа по всему телу. Прежде всего врачи вычистили мне уши и, слава богу, я начал слышать.
Сам подполковник Лавров соизволил прийти ко мне. Он плюхнулся на стул, любезно подставленный санитарками, и как всегда хмыкнул.
– Хорош, нечего сказать. Наделал шуму на всю Чечню и теперь прячется в полевом госпитале. Ладно, шучу. Расскажи-ка мне, сынок, что ты там такое наделал?
– Я бы написал рапорт, но… не могу, через месяц нацарапаю, что-нибудь.
– Рапорт потом. Я сам кое-что напишу.
Подполковник вытащил из папки лист бумаги, из кармана авторучку и приготовился.
– Ну давай, только поподробней.
И я начал.
Только через три часа подполковник освободил меня от многочисленных вопросов. Он откинулся на спинку стула, собрал исписанные бумажки и положил в карман.
– Я был у твой снайперши. Сержант Круглова, кажется.
– Как она?
– Все в порядке. Жить будет, рана, хоть и опасная, но молода очень, заживет.
– Ну и слава Богу.
– Так вот, она мне рассказала об этом походе все, да не так, как представил ты.
– Выходит, что я врал?
– Да нет, почти все правильно, за исключением одного момента. Она утверждает, что ты нарочно упустил Симакова, чтобы попасть в плен к бандитам.
– Что за чушь?
– Не совсем, ведь Сагдалаева можно было вычислить, когда он становится палачом. Так?
– Так.
– Вот она и утверждает, что ты специально попал в плен, чтобы вытащить Сагдалаева на себя. Кроме того, это девушка говорит, что этот план ты с ней обговаривал при сержанте Степанове. Сержант Круглова считает, что приказ для тебя святыня и ты ради этого полез в петлю. Теперь ты у нее самый невероятный герой и кумир.
– А вы сами как думаете? Неужели поверите ей?
– Поверю. Знаю твою натуру, поверю. Сержант Степанов тоже считает так же, как и она. Ты думаешь, я не понимаю, почему ты от этого отказываешься? Понимаю. Ты, честный мужик старлей и не хочешь, чтобы тебя поняло не правильно вышестоящее начальство.
– О…
Я чуть не завыл. Эта Наташка, что она наделала. Теперь жди расправы от спец служб. Подполковник поднял руку.
– Спокойно, я понимаю, у тебя все болит, ты устал, так что пора уходить. До встречи, капитан.
– Я старший лейтенант.
– Тебе досрочно присвоили звание капитана.
– Служу…
– Вот и служи, – прервал Лавров меня.
Он встал, отдал мне честь и ушел.
В палате стали появляться и другие гости. На следующий день, два бравых офицера представились от ФСБ и долго мучили меня по поводу Симакова. Позже явился командир разведки дивизии и его помощники, эти интересовались всеми деталями операции. А однажды, пришел даже заместитель командира моей части. Этого совсем не волновали наши боевые действия, кроме отчета об оставленном в лесах оружии и имуществе.
Наконец, свои сорок дней, я отлежал в госпитале и меня выписали в часть. Первым делом, я зашел представиться в штаб и в коридоре неожиданно столкнулся с подполковником Лавровым.
– А…, Комаров, выписали значит. Ну-ка зайдем ко мне.
– Я только что из госпиталя.
– Знаю. Идем, идем. Не беспокойся, попьем чайку, поговорим. Сложных задач тебе не обещаю, отдохни немного. После такого похода у тебя остались кожа да кости. Так что, нарасти немного жирок.
Он обхватил меня за плечи и дружески повел к своему кабинету.
Мы пьем горячий чай с кусочками сахара и подполковник забавляет меня разговором.
– Ты сам то понимаешь, что ты сделал своим рейдом по лесам Чечни?
– Обыкновенный рейд.
– Обыкновенный? Нет дружок, не обыкновенный. Убито два крупных полевых командира, более десятка бандитов. Банда то после этого прекратила существовать. Пока ты болел, с десяток человек вышли из леса и сдались нам.
– Там было больше.
– Знаю. Эффект то какой. Все селения и поселки говорят об этом. И потом, все бандиты еще глубже попрятались в леса, а кое кто даже удрал в Грузию.
– Стреляла то, в основном Круглова. Это ее заслуга.
– Конечно, а придумал то все это ты.
– Чего? Неужели эта история с пленом, выглядит как героический поступок.
– Вот именно, ты ведь не сможешь отрицать, что когда ты бежал за Симаковым, мог бы убить его раньше. Мог, но не убил, добежал до ручья и только тут его прихлопнул. Значит, это был рассчитанный ход. Не всякий солдат или офицер в этой, нашей войне, смог бы это сделать, сдаться в плен, чтобы навести под прицел снайпера главаря банды. Командование части представило тебя к званию Героя.