Шрифт:
Точка отсчета
По улицам родной Тулы я еду быстро. Обычно, вообще, стараюсь не нарушать правил дорожного движения, но сегодня все обстоит немного иначе. Я очень спешу. Очень! Мы с папой договорились встретиться после моего последнего экзамена, и я безумно хочу показать ему свою зачетку. Полгода назад мы с ним поспорили: закончишь на отлично первый курс, получишь наконец машину. Пока же я передвигаюсь на самокате. Знаю, так себе это, не настолько круто, как у моих подруг, у которых уже есть машины, но ничего. Мне всего восемнадцать, в конце концов! Я самая младшая. Догоню еще и даже перегоню, дайте мне только время!
С таким
Вот прямо, как сейчас. Я слишком отчетливо и рьяно представляю, какую машину хочу — красненький Мерседес, — поэтому совершенно не вижу, что там происходит на земле. То есть вокруг меня. Паркуя самокат, я разворачиваюсь, чтобы вбежать по ступенькам, и…
Бам!
Врезаюсь в кого-то с такой силой (даже непонятно как), что его бумаги рассыпаются салютом в небо, а я валюсь на землю и бьюсь ладонями о шершавый асфальт.
— Ау…
Этот кто-то цыкает, но подходит ко мне и протягивает руку.
— Все в порядке?
Я, кажется, умерла и попала в рай. Когда я поднимаю глаза, то вижу высокого, молодого брюнета. У него широкие плечи, сам он в голубой рубашке, которая подчеркивает хорошо слаженное тело, а его руки…Вот прямо, как на всех картинках в пабликах: с отчетливыми канатами вен и длинными пальцами. Но главное взгляд его…Он такой серьезный, взрослый и…сильный что ли? Я таких не встречала никогда. Конечно, меня окружают мальчишки, а это…мужчина.
Я в ауте. Как завороженная вкладываю руку в его, и меня тут же бьет электрическим током, стоит нам соприкоснуться. Незнакомец неожиданно усмехается. Он действительно такой серьезный, что мне кажется и не может вовсе смеяться, а нет — может. Улыбка у него такая красивая, и зубы ровные, белые, а когда он тянет меня на себя, словно я вовсе ничего не вешу, понимаю — он еще и до ужаса сильный.
— Настолько сильно стукнулась?
Что? О боже…я что-то сказала это в слух?! Краснею, но глаз оторвать от его не могу. Они у него не голубые, а будто синие, как штормовое море. И губы у него красивые, и отчетливая, выдающаяся линия нижней челюсти — он просто идеален, и это меньшее, что я могу о нем сказать.
Как по башке шарахнуло.
Вообще, мне восемнадцать, совсем скоро девятнадцать будет, но я клянусь, я такого ни разу в жизни не чувствовала. Надо мной часто подтрунивают подружки, мол, Лиса, когда ты уже откроешь свое сердечко? Тебе восемнадцать. Хочешь девственницей умереть? Конечно нет. Не хочу. Но что я могу сделать, если не могу никого себе найти? Я этого очень хочу, если честно — узнать, что же такое любовь, о которой так много говорят, пишут стихи, песни, романы? Я вообще искусство с детства обожаю, а что это такое? Оно ведь насквозь пропитано любовью, картины — любовь; музыка — любовь; театр — тоже любовь. Любовь и страсть. А у меня сплошной штиль…
Поправочка. До этого момента.
Нет. Сейчас определенно что-то меняется, внутри моей груди будто взорвались тысяча салютов, а мурашки так и бегают
— Простите, — блею, краснею, мнусь, — Я…я не хотела. Так случайно вышло…
— Ничего страшного, — усмехается он в ответ, а потом осматривается и чешет затылок.
Я наконец вспоминаю, что все его документы разбросаны вокруг нас, как рис на свадьбе. Глупо улыбаюсь этому внезапно пришедшему в голову сравнению, но потом сразу прихожу в себя и округляю глаза.
— Ой! Ваши документы. Я помогу!
Быстренько присаживаюсь и начинаю собирать, а они разле-етаются…Я поэтому краснею еще больше, а когда он тихо смеется, виновато поднимаю глаза.
— Простите…я правда не хотела, я…
— Не переживай, половина уже улетела, так что разом все снова распечатаю.
— А…вам не влетит? — тихо спрашиваю, снова поднимаясь на ноги, он в ответ слегка жмет плечами, — Если вы здесь работаете, могу помочь.
— Правда?
— Ну да…есть полномочия.
Снова смешу его, сама улыбаться не могу перестать, заправляю прядь волос за ухо и смотрю на здание администрации, откуда как раз выходит папа.
— Алиса?
Папа у меня невысокий, крупный мужчина, с добрыми глазами и открытой улыбкой. Он не пугает обычно, ему так и хочется улыбаться в ответ, а вот этот парень как-то вдруг сдувается. Я это замечаю сразу по тому, как он тупит взгляд в землю, поэтому выступаю вперед, когда папа подходит, и киваю на документы.
— Я тут случайно толкнула…видимо твоего подчиненного?
— Все то она подмечает, — усмехается в ответ папа, а потом смотрит мне за спину, — Лиса, да? Вся в мать!
— Извините, Степан Аркадьевич, я…
— Расслабься, Олег…
Олег…Его зовут Олег…
— …Она же сказала, что это случайность. Кстати, познакомься, Алиса. Это Олег — мой новый помощник. Олег — это Алиса. Моя дочка.
* * *
Выкинуть его из головы — невозможно. Так это обычно и происходит, да? Когда влюбляешься? Наверно. Я ведь продолжаю быть рассеянной и продолжаю улыбаться, медленно мешая холодный лимонад трубочкой, пока папа говорит по телефону. Он привез меня в наш любимый ресторан, чтобы отметить окончание моего первого года учебы на педагогическом — пошла по стопам мамы, так сказать, и вроде как я собиралась выиграть наш спор? Я, если честно, не помню совсем — только об Олеге и могу думать. А еще о том, как мы попрощались. Папа сказал, что мы часто будем общаться: теперь Олег занимает место его старого помощника, и, если папа не отвечает, я буду звонить ему. Я-БУДУ-ЗВОНИТЬ-ОЛЕГУ! Ой, как краснею…
— Алиса? Алиса!
— Что?
Папа улыбается, потом закатывает глаза и указывает на мою зачетку, которую я все тереблю в руках.
— Ты хотела мне что-то показать, кажется?
— Ах да, точно!
Гордо открываю первую страницу и переворачиваю так, чтобы он мог видеть — там одни пятерки! Так то! Теперь улыбается папа, пробегая глазами по строчкам, но меня уже не интересует машина. Меня интересует Олег, и я аккуратно так спрашиваю.
— Пап, а что за новый помощник? Почему ты уволил Василия Георгиевича?