Это сильнее всего(Рассказы)
Шрифт:
Сидоренко, собирая стреляные гильзы в мешок, печально огрызнулся:
— Хоть и пятый, но без меня вам не обойтись.
Заложив ленту, первый номер дал по противнику франтоватую очередь. Два патрона — интервал, два патрона— интервал. Потом, оглянувшись через плечо, степенно заметил:
— Человек ты необходимый, точно.
Сидоренко вздохнул, взвалил себе на плечи мешок и пополз обратно в РПБП [1] .
Земля покрыта снегом, почти голубым.
Сидоренко легко скользит по пушистому покрову, а когда впереди него снег взметается серебристой
1
Ротный пункт боепитания.
Он давно уже привык к тому, что немецкие снайперы охотятся за ним. Научился обманывать их, научился точно предугадывать огневой маневр врага. Точно знал, где нужно проползти, как говорится, почти копая носом землю, или быстро перебежать, согнувшись в три погибели. Весь маршрут свой он изучил так, как другой человек не знает своей улицы. В особенно гибельных и опасных местах он ночью готовил себе ямки, чтобы можно было передохнуть.
Сидоренко считали хорошим подносчиком боеприпасов, и пулеметчики, которых он обслуживал, были всегда уверены, что Сидоренко никогда не подведет и как бы сильно ни простреливалась местность, доставит боеприпасы вовремя.
Но Сидоренко было двадцать лет. У него было толстое доброе лицо и горячее сердце. И каждый раз, жалуясь на свою судьбу, он невольно навлекал на себя веселые насмешки приятелей. И те трунили над ним, называли его «пятым номером», хотя каждый знал отлично, что Сидоренко бесстрашный человек и замечательный подносчик.
В пункте боепитания, выдавая ящик патронов, сержант сказал Сидоренко:
— Ты бы, Степа, попросил командира, чтобы он тебе пару черепах из Москвы выписал. В гужевой упряжке боеприпасы возить, вроде танкеток на малом ходу. Только вот погонять их нечем. А так подходящее животное, вполне.
Сидоренко сердито ответил:
— А ты бы, Владимиров, хоть бы фартук на себя надел. А то товар отпускаешь, а виду настоящего нет. И вывеску закажи.
Сержант побагровел и не нашелся, что ответить.
Обратно ползти Сидоренко пришлось труднее: фашисты открыли сильный минометный огонь.
Сидоренко метался от воронки к воронке. Прижавшись к еще теплой после разрыва земле, он намечал ближайший пункт для перебежки. Поправив ремни на спине, поддерживающие ящик с патронами, он снова на четвереньках бросался вперед.
В интервалы между минными разрывами по нему сухо били из автоматов снайперы. Пуля разрезала ремень, и Сидоренко теперь полз, толкая ящик впереди себя.
Случилось так, что пулеметчики были вынуждены перенести огневую позицию, а немцы выбросили вперед автоматчиков для уничтожения огневых точек. И Сидоренко, не зная этого, пробирался теперь к пустому месту, к которому, навстречу ему, ползли немецкие автоматчики.
Когда первый номер заметил черную точку на снегу, он догадался, что это Сидоренко. И, когда он увидел приближающуюся навстречу Сидоренко немецкую цепочку, он понял, что подносчик обречен.
Открыв фланговый огонь, первый номер приказал второму номеру сообщить отделенному о бедственном положении Сидоренко.
Отделенный командир сказал командиру взвода, что потерять
Автоматчики, увидев красноармейцев, бегущих на них, запросили огневой поддержки. Застучали немецкие станковые пулеметы.
Командир взвода по телефону обратился за помощью к командиру роты. Рассказав обстановку, он заявил, что оставлять на погибель лучшего подносчика невозможно. Ротные минометчики, выдвинувшись вперед, открыли огонь по немецким пулеметам. Заговорили немецкие минометы. Командир роты запросил командира батальона, и артиллеристы открыли огонь по немецким батареям.
Воздух гудел. Черная земля и желтые перья щепок от разбитых немецких блиндажей вздымались в небо.
Наши поднялись и перешли в атаку.
К вечеру бой стих.
Часть, заняв новый рубеж, наскоро чинила разбитые немецкие укрепления, устанавливала орудия.
На рассвете в блиндаж майора позвонил командир полка. Поздравив с хорошо проведенным боем, он спросил, удалось ли выручить подносчика боеприпасов Сидоренко. Майор запросил об этом командира роты. Командир роты вызвал командира взвода. Взводный послал связного к отделенному. Отделенный сказал, что сейчас выяснит, и пошел к бойцам.
И он нашел Сидоренко. Сидоренко сидел в окопе рядом с первым номером, недавно назначенным первым номером и еще гордым поэтому, и сердито говорил ему:
— Как ты мог сомневаться и Плюшкина из себя строить, когда тебе по немцу нужно было хлестать и хлестать? Если бы тебе кто другой боеприпасы носил, тогда сомневайся, экономь. Адрес переменили — ну так что ж! На снегу написано колесами, куда отошли. Что я, безглазый, что ли? Нашел же сразу.
— А автоматчики?!
— Ну так что ж, — сказал Сидоренко раздраженно. — Я на этой местности, как у себя дома.
— Ну как, все в порядке, товарищ Сидоренко? — спросил отделенный командир.
— Так точно, — вытягиваясь, отрапортовал Сидоренко. И потом извиняющимся тоном добавил: — А что касается моей задержки в связи с немцами, так я пострелял самую малость, чтобы освежиться. Но перебоев в снабжении не было. Товарищ первый номер может подтвердить.
Через пять минут командиру полка было доложено, что подносчик боеприпасов Степан Сидоренко цел и невредим.
— Очень хорошо, — сказал командир полка. — Отличных бойцов нужно беречь.
1942
Сорок труб мастера Чибирева
Мы ехали по сумеречному кривому горному коридору, вырубленному в скалах.
Мелкая щебенка, выскакивая из-под шин, щелкала по кузову машины.
Рядом, почти касаясь нас, висело падающее небо. Мы ехали по каменной кромке шоссе, окаймляющей эту пустоту.
Здесь горный хребет, тепло и густо обросший кудлатым лесом, был круто сломан. Сухие спрессованные плиты породы косо торчали из ветхих стен обрыва.