Это случилось 17 февраля

Клауд Ольга

– Всё путём? – отдышавшись, спросил Петька.

Сеня не мог говорить, он лишь кивнул головой подельнику и протянул бордовый кошелёк из кожзама.

– Нормуль. Четвертной есть! Хороший улов! Айда в кабак, отметим.

Но Сеня не пошёл тогда в кабак, сославшись на рези в животе. Он спустился обратно в метро и доехал до «Ждановской», а дальше ноги сами собой донесли его до общежития, где он жил в одной комнате с Петькой и другим парнем, с которым вместе работал на стройке. В общаге он долго не мог выйти из туалета. Сеню рвало, выворачивая наизнанку. Ему было мерзко, противно, а рвотные массы никак не могли остановиться, очищая желудок, превращаясь в светло-коричневый желчный сок…

Сегодня на станции

«Авиамоторная» Семён решил заняться ставшим за несколько месяцев привычным делом. Губы непроизвольно зашептали молитву: «Отче наш». Сеня знал, что он страшный грешник, ему нет прощения, такие, как он, будут гореть в аду, но всё равно вера в Бога не угасала, а разгоралась всё ярче, и каждый раз, собираясь «на дело», он проговаривал про себя молитву. Подняв глаза, Сеня на секунду замер, увидев узоры, чем-то напоминающие сказочный ковёр-самолёт или огромный букет, составленный из сотен цветов. В них вместо пестиков были вмонтированы лампочки, которые делали потолок похожим на звёздное небо. Семён впервые оказался на «Авиамоторной», обычно он промышлял на конечных станциях, и поразился открывшейся взгляду необычной архитектуре.

– Глянь, какой потолок! – проговорил он будто невидимому собеседнику. – Придумают же такое!

Сеня вернулся к эскалатору, только сейчас заметив перед выходом в город композицию в виде лопасти самолётного винта. Ещё ни разу за восемнадцать лет Семёну Девяткину не приходилось летать на самолёте, и, скорее всего, никогда не придётся. Своё ближайшее будущее Сеня представлял на удивление ясно, без лишних иллюзий. Век воров-карманников недолог. Рано или поздно все они попадают в тюрьму, а когда выходят, начинается та же круговерть до следующей ходки. Выдохнув, Семён шагнул на ступень эскалатора и начал оглядываться по сторонам в поисках жертвы.

11:07

Не замечая людей вокруг, Женя машинально достала из кармана пальто монету, вставила в отверстие турникета и быстрым шагом прошла к эскалатору. В ушах, подобно ударам молота, звучали слова куратора группы второго курса факультета «Машиностроение» Московского энергетического института, куда Женя поступила без особых проблем полтора года назад.

– Поступок Евгении Камовой не имеет оправдания! Она запятнала репутацию комсомолки! Это вопиющий случай в славной истории Московского энергетического института – одного из лучших технических вузов нашей огромной страны! Я считаю, что такие, как Евгения, недостойны носить гордое звание комсомольца, и настаиваю на исключении студентки Камовой из ВЛКСМ, а в последствии из института.

Почему-то запомнились не горящие злобой глаза куратора Василия Ивановича и даже не хитрые лисьи глазки бывшей подруги Нины, а беспокойный, мечущийся взгляд Серёжи Петрова. Когда Женя, стоявшая лицом к однокурсникам рядом с куратором, вглядывалась в лица ребят, ища поддержки, ни один из них не смог посмотреть ей в глаза, но больше всех нервничал Сергей. Только недавно на виду у всей группы он приглашал Женю в кино, а она, невозможно смутившись, дала согласие. Но сегодня Серёжа испытывал отвратительно жгучее чувство стыда с примесью холодного, липкого страха. И не только от того, что понравившаяся девушка запятнала репутацию комсомолки, а от того, что о его симпатии знали все однокурсники, и он в их глазах становился соучастником преступления. Ведь никто не будет разбираться, прав ты или виноват, хороший ты или плохой человек, одно то, что твой друг – не комсомолец, запятнавший репутацию великого ВЛКСМ, накладывало тень и на твою жизнь, на твоё, возможно, безупречное прошлое и, как казалось ещё вчера, светлое будущее. Наверняка, каждый из ребят вспомнил пословицу: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Никого не будет волновать твоя золотая медаль в школе, зачётка с оценками отлично на всех страницах,

выплаченные вовремя комсомольские взносы, всё это будет ничто по сравнению с тем неоспоримым фактом, что твой друг – враг СССР. Женя смотрела в бегающие, беспокойные глазки Серёжи и ясно читала его мысли. Он стыдился её, стыдился своих чувств, стыдился походу в кино на прошлой неделе, стыдился слов, которые говорил ей.

– Я отмщу им всем! Они ещё пожалеют! Они будут раскаиваться, что так поступили со мной! И ябеда Нинка, и Серёжа, и Василий Иванович ещё пожалеют о своих словах, – бубнила про себя Женя, медленно плывя вниз по бесконечному эскалатору на станции «Авиамоторная». – Все пожалеют! Я им покажу, на что способна Евгения Камова! Собираются на следующей неделе комсомольское собрание устроить, выгнать меня из ВЛКСМ и института. Что мама скажет?! – Женя непроизвольно закрыла рот рукой и всхлипнула. – Мама в рейсе. Она ничего не узнает. Не выгонят меня из комсомола! Не бывать этому!

И тут Женя почувствовала, как сумка в её руке дрогнула. Она, находясь под действием пугающих воспоминаний, не замечала людей, стоящих с ней рядом на эскалаторе. Час пик миновал, и в метро, как и всегда в дневное время, можно было спокойно передвигаться, не боясь наступить кому-нибудь на ногу или толкнуть в спину. Адреналин до сих пор будоражил кровь Жени, несмотря на то, что собрание закончилось. Она с необыкновенным проворством дёрнула сумку к себе и вместе с сумкой схватила вора за руку, который без стыда ковырялся в ней средь бела дня в метро.

– Помогите! Вор! – закричала Женя, видя, что до конца эскалатора остались считанные метры. Женщина-дежурная услышала её, выбежала из своей стеклянной будочки и приняла выжидающую позу, готовая накинуться на вора, как собака на кошку, чтобы разорвать в клочья.

Рука незнакомца начала выскальзывать из Жениной ладошки, и когда парень окончательно высвободился, она завопила на всё метро:

– Держите вора!

Вором оказался молодой человек в чёрной кроличьей шапке и в коротком пальтишке мышиного цвета. Он бросился бежать вниз по эскалатору, но увидев, какой цербер поджидает его у будки дежурного, тут же развернулся и с невероятной быстротой начал подниматься вверх, оттолкнув Женю и ещё парочку плавно плывущих вглубь метро пассажиров, пока его путь не преградил широкоплечий мужчина.

– Стоять! Попался, воришка! – забасил мужчина на всю станцию. – От меня не уйдёшь!

Как ни пытался парнишка вырваться из сильных рук ответственного гражданина, так и не смог отделаться от него. Спустившись вниз, мужчина подвёл нарушителя покоя к дежурной, а она схватила вора за другую, свободную руку. Женя следовала за своим спасителем, благоговейно заглядывая ему в глаза.

– Вор проклятый! – плевалась словами дежурная. – Я давно тебя приметила! Час за тобой наблюдаю! Повадилась шваль всякая на «Авиамоторную», спаса от вас нет!

– Что стоишь, рот разинула? Проверяй сумку! – прервал ругательный монолог спаситель, обратившись к Жене.

Она растерянно обводила взглядом троицу, никак не могла собраться с мыслями и понять, что от неё хотят. Слишком много пришлось пережить за сегодняшнее утро. Унижение во время собрания в институте никак не стиралось из памяти, и можно ли забыть такой позор! Так ещё и приключение с ограблением в метро убило оставшиеся, не тронутые гневной речью Василия Ивановича нервные клетки. Покопавшись в сумке, Женя нащупала кошелёк и первый раз за время погони посмотрела в глаза карманнику. Взгляд его тускло-серых глаз напоминал взгляд загнанного в угол зверя. Она сначала никак не могла понять, где уже видела точно такой же дикий взгляд и сжатые в тонкую нитку губы, а затем вспомнила! Такие же озлобленные глаза она сегодня видела во сне, только тот был настоящим героем, спасшим её от падения, а этот – мелким жуликом.