Это случилось в Черёмушках – на Енисее
Шрифт:
Это была ошибка завода. Это работа СГЭМа, а у них не было ареонщика-сварщика. Меня отдали к ним с моей аппаратурой. Нужно было срочно заварить три тысячи колец. А мои ребята ушли в отгулы, питерские уже уехали. И вот мне пришлось работать пять суток. Поставили раскладушки на работе. Слесаря подгонят – я варю, пока новые делают – я сплю, ведь 7 ноября скоро. Был председатель госкомиссии Беликов (старичок седой). Он всегда заходил смотреть. Видимо, вовсе не спал. Вот как-то ночью запнулся он за мои шланги. Я промолчал. Он ещё раз запнулся. Я не выдержал и говорю ему: «Что ты ходишь тут, как маятник?». Утром спрашиваю мастера Валеру Зотова: «Кто этот дед?» Он мне говорит: «Это председатель госкомиссии, будет докладывать Брежневу о пуске агрегатов». Я говорю: «Валера, я его ночью оттянул». А
Как обошлись со мной? Не заплатили ни СГЭМ, ни ГЭМ. То есть мне сказал Лис из СГЭМ, что они перевели в нашу организацию, а они, а мне говорят «нет». Вот так отнеслись – конечно, обидно. А ведь потом закатили банкет в ресторане «пускачи», которые палец о палец не ударили, получили награды, премии по несколько окладов. Дали мне бумажку грамоту за подписью Непорожнего и «иди Вася гуляй».»
Не только бумажку за подписью дали Вам, Геннадий Егорович. А два ящика водки от начальника строительства? А трёхкомнатная квартира в Дивногорске взамен однокомнатной в Красноярске? Старичка, «который вовсе не спал» звали академик академии архитектуры Беляков Александр Александрович – доверенное лицо партии и правительства в гидроэнергетике. Ни один выбор створа новой ГЭС, ни один торжественный пуск не обходился без старичка, «который вовсе не спал».
В книге Геннадия Егоровича 130 страниц и все фамилии подлинные, кроме одного героя под псевдонимом Лис. Взял тогда
Лис Староверова из ГЭМа в СГЭМ и отправил на Вилюй. «Поставили меня на спиральную камеру. Это работа ломовая: толщина металла до сорока милиметров и надо варить ручной сваркой. Делать в общаге нечего, и я работал по 10–12 часов. Первый месяц заработал тысячу рублей». – вспоминал Геннадий Егорович. Неплохая зарплата для 1968 года.
Начиная с 41-ой страницы до последней сто тридцатой страницы, повествует Стапроверов, как почти сорок лет «резал правду-матку» хитрому Лису: там Лис не доплатил, там недодал. Под псевдонимом Лис скрывался папа Затовский. Побаивался, видимо, хотя и уважал слегка: «Лис технически грамотный. Начинал на Куйбышевской ГЭС, прошёл большой путь. Лис лауреат Госпремии два ордена Ленина и так далее. Авторитет у него большой. Он всегда экономию давал тресту за счёт рабочих. И не брал новой техники, но всегда занимал первое место. Он был судья. Никто не мог ему указывать. Много было грамотных молодых ребят из института. Но если кто шёл против него, то он быстро с таким человеком расставался. Дураков уважал, ведь с ними легче работать. Он человека чувствовал и знал хорошо психологию, и этим манипулировал. Для него не заплатить – это был его конёк. Для него расценки, ценники не существовали. Ему говорили, что вот, дескать, стоит столько, он своё, и так работал его плановый отдел и вся контора. Он один только и командовал. Но он не любил сильных людей, и для него составляло особую радость покорить такого, а унизить – это запросто».
Не стало папы Затовского в 2014-ом, не дожил полгода до девяностпятилетия. В Саяногорске, на стене блочной пятиэтажки, где жил папа с женой, соратники повесили мемориальную доску.
В 1996 году папа Затовский передал Горину неопубликованную книгу монтажника Деменчука. В книге взгляд на пуск десятого гидроагрегата Красноярской ГЭС из турбинной шахты.
«Монтаж. 18 февраля 1970 года.
Захватывающее зрелище – опускание в статор девятисоттонного ротора. Народа в машзал набивается – не пройти, не проехать. Его величество по такелажу Палатин расшвыривает всех плечами. Он такой, когда священнодействует с тяжестями, ему не указ ни начальник, ни сам министр. Под потолком съехались два пятисоттонных крана. Палатин единолично выкрикивает смазливым крановщицам Тане Карпатовской и Гале Боченковой.
Стоим на фланце статора по всей окружности. У каждого в руках по картонке – толщина, как на книжных обложках. И вот красная шайба шестнадцати метров в диаметре начинает опускаться на нас. Тысяча тонн без шестидесяти на голову ползёт – о-го-го! Это киношникам хорошо с камерами сверху снимать – снизу никого не видно. Только мы во главе со Ждановичем и папой. (М.М.Жданович – бригадир монтажников, не Герой соцтруда, но кавалер ордена Ленина. З.Г).
А ротор все ниже и ниже. К нам приближается. Прижимаем картонки к стенкам статора – это единственная поблажка точности, допустимый зазор между полюсами ротора и железом статора. Железная громадина повинуется движениям губ Палатина и прямо по нашим картонкам входит на своё место.
Пуск десятого. 16 марта 1970 года.
Шестнадцатого, как обещали сгэмовцы, десятый был поставлен на холостые обороты. Гостей понаехало, понабежало – монтажникам негде было подступиться, Ребята, усталые, перемазанные, почти не спавшие восемь недель, уселись в сторонке над стенкой на досках. Юбилейный задрожал от оборотов – девятьсот шестьдесят тонн ротор генератора, тысяч четыреста шестьдесят тонн колесо турбины, скорость на ободе – пять километров в минуту. Кто-то речи произносил и «ура» кричал, кто-то пятаки ставил ребром на крестовину – стояли, не падая, значит добро сработано, не бьёт машину. Потом все разошлись, лишь монтажники остались со своим многотрудным детищем. На всех узлах дежурных выставили, а остальных отдыхать отправили.
Истекли трое суток. Папа скомандовал остановить машину, и Тихомиров поворотом маховика закрыл лопатки направляющего аппарата.
Парни Сахатыря (В.Я.Сахатырь тоже бригадир и тоже Герой Соцтруда З.Г.) раскидали подпятник и вытащили на проверку все двадцать четыре сегмента по шестьсот килограмм каждый. Проверять будут.
С двадцати часов до нуля всех домой отпустили – нас, четырнадцать во главе с Ждановичем, оставили на высоковольтные испытания. Проводят его после семидесяти часовой прокрутки, и они являются как бы венцом многолетней работы конструкторов, заводчан, монтажников, пусконаладчиков. Самый тревожный и волнующий момент. Доступ на агрегат всем закрыли. Пусконаладчики протянули экранированные провода. Мы промеж статором и тормозными тумбами втискивали свёрнутые пополам в ладонь шириной резиновые маты.
Папа то появлялся на виду, то исчезал – закинув руки назад и сцепив пальцы за бёдрами. Он бысренькими шажками обегал подпятник, выходил в генераторный отсек и тут кружил с обнажённой головой. Сжатые челюсти да пульсирующая на правой стороне шеи вена говорят о том, что сердце его переместилось в район горла. Ждём: выдержит статор или нет после трёхдневных вибраций на холостом ходу. Бог – что хочет, человек – что может.
– Внимание! Подают, – произнёс прораб Коля Горев.
Помимо природных зарев мне пришлось повидать и военные, и как Сталинград пылал по ночам, и как горел Будапешт наблюдал сопляком-юнгой с борта военного катера. Однако не с чем сравнить эти призрачные короны, созданные и управляемые человеком. П когда в третий раз утонуло в темноте дивное диво. Четырнадцать человек заорали «Ура!»
Таким был пуск глазами писателя-романтика Деменчука. Встретиться с Деменчуком Горину свидеться не довелось. Монтажник тяжело болел. Лечился в Сочи.
Как горели красноярские генераторы
Триумвират: плотина-турбина-генератор. Вода, падая с плотины, вращает колесо турбины. Колесо турбины вращает генератор. Генератор вырабатывает электрический ток. Ток по проводам приходит к нам домой в виде тепла и света. Первый казус с Красноярскими генераторами описан в предыдущей главе. Пришла пора рассказать о втором, более масштабном. Генераторы бывают разные и по конструкции, и по единичной мощности. На стройках коммунизма, в пятидесятые годы самыми мощными в мире были генераторы Сталинградской и Куйбышевской ГЭС: 125 тысяч киловатт. Потом «большой скачок» – генераторы Братской ГЭС-225 тысяч киловатт. Потом следующий скачок самая мощная тогда в мире Красноярская ГЭС – 500 тысяч киловатт. Каждый скачок – новые сложности и неприятности. Не обходится без ошибок. Без риска не бывает прогресса. Красноярские генераторы по конструкции почти близнецы Саянских. О них и пойдёт речь.