Это смертное тело
Шрифт:
Возле машины она открыла сумку и уронила ключи. Подняла их и отперла машину. Поискала что-то в сумке, но не нашла, швырнула сумку в машину, быстро завела двигатель и укатила.
Линли постоял еще немного, глядя в окно. Он давно этого не делал, потому что на этой улице умерла Хелен и он боялся, что воображение вернет его к тому дню. Но сейчас, глядя в окно, Линли видел улицу, обычную улицу, как и многие другие в Белгрейвии. Солидные белые дома, блестящие на солнце чугунные решетки, обвитые виноградом, сладко пахнущий жасмин в подоконных ящиках.
Линли отвернулся от этого зрелища. Он пошел к лестнице и поднялся наверх, однако в библиотеку, где до прихода Ардери читал «Файненшл таймс», не вернулся. Вместо этого направился в спальню рядом с комнатой, которую делил с женой, и впервые с февраля отворил дверь и вошел внутрь.
Комната была еще не вполне закончена. Надо было собрать кровать, они успели лишь выгрузить ее из ящика. Возле деревянных панелей стояло шесть рулонов обоев, панели один раз были покрашены, но им явно требовался еще слой краски. Новый потолочный светильник так и остался в коробке, под одним из окон стоял пеленальный столик без матрасика. Стеганый матрасик, свернутый в рулон, лежал в фирменной сумке из магазина Питера Джонса, среди других сумок, в которых были подушки, пеленки, молокоотсос, бутылочки… Удивительно, как много добра требуется младенцу, весящему при рождении всего семь фунтов, а то и меньше.
В комнате было душно и жарко, и Линли отворил окна. Ветра на улице почти не было, и температура вряд ли понизится. Странно, почему они не подумали об этом, когда выбрали эту комнату для детской их сына. Конечно, тогда был конец осени, дело шло к зиме, и о жаре как-то не думалось. Тогда их занимала только сама беременность, а не ее результат. Возможно, многие семейные пары ведут себя подобным образом. Проходят через все трудные моменты беременности, через роды и становятся родителями. Человек не может думать как родитель, пока у него не появится ребенок.
— Милорд…
Линли обернулся. На пороге стоял Чарли Дентон. Он знал, что Линли не любит, когда к нему обращаются по титулу, но они так и не договорились, какое слово Дентон должен использовать, чтобы привлечь внимание Линли, поэтому обращение произносилось невнятно или сопровождалось кашлем.
— Да? В чем дело, Чарли? Вы уходите?
— Я уже вернулся, — покачал головой Дентон.
— И?
— В таких вещах никогда не знаешь. Я думал, что этому поможет манера одеваться, но директор не произнес никаких одобрительных слов.
— Вот как? Черт!
— Гм. Я слышал, как кто-то сказал: «У него есть фактура», и точка. Так все и осталось в подвешенном состоянии.
— Как всегда, — прокомментировал Линли. — Сколько времени ждать?
— Звонка? Недолго. Рекламщики, сами знаете. Они придирчивы, но не настолько.
Голос его звучал смиренно. Таковы законы мира, подумал Линли. Таков микрокосм самой жизни. Желание и компромисс. Человек хватается за шанс, но вместо успеха его ждут отпор и разочарование. Однако если ничего не предпринимать, не идти на риск, не стараться совершить прыжок, успеха не будет.
— Ну а пока, в ожидании приглашения на роль Гамлета…
— Сэр? — откликнулся Дентон.
— Нам надо разобраться с этой комнатой. Если вы приготовите кувшин «Пиммса» [20] и принесете его сюда, к вечеру мы решим этот вопрос.
Глава 7
В конце концов Мередит отыскала Гордона Джосси во Фритеме. Она думала, что он до сих пор работает на здании в саду Болдер, там, где его повстречала Джина Диккенс, но, когда она туда приехала, по состоянию крыши стало ясно, что Джосси давно перешел на другое место работы. Крыша была уже отделана, и подпись Гордона была на месте: на коньке элегантный петух из соломы распустил хвост на несколько футов ниже крыши, защищая уязвимый угол.
20
«Пиммс» — популярный английский напиток, приготовленный из джина, смешанного с ликерами, специями и травами.
Мередит разочарованно пробормотала бранное слово — тихо, чтобы не услышала Кэмми, — и обратилась к дочери:
— Давай прогуляемся на пруд. Там утки плавают, и мы с тобой походим по красивому зеленому мостику.
Пруд с утками и мост отнял у них час, но оказалось, что все к лучшему. Они зашли в закусочную, Мередит купила Кэмми рогалик, а себе — бутылку воды и заодно узнала, где можно найти Гордона Джосси, так что ей и звонить не понадобилось, и это хорошо: пусть ее визит застанет Гордона врасплох.
Он работал на крыше паба возле пруда Айворт. Мередит узнала это от девицы за кассой. Информация у нее была точная, поскольку кассирша положила глаз на помощника Гордона, когда те работали в саду Болдер. Девице удалось проложить дорожку к предмету своего обожания вопреки — а может, и благодаря — ногам иксообразной формы. Она сказала, что Мередит найдет кровельщиков возле пруда. Потом прищурилась и спросила, кого из двоих мужчин разыскивает Мередит. Мередит так и подмывало сказать, чтобы девушка не беспокоилась: мужчины в любом состоянии и любого возраста совершенно ее не интересуют. Однако она сдержалась и объяснила, что пытается разыскать Гордона Джосси, тогда девушка успокоилась и услужливо разъяснила, как ей добраться до пруда Айворт, находящегося к востоку от Фритема. Вообще-то, прибавила она, паб ближе к Фритему, чем к пруду.
Идея посетить еще один пруд с утками вдохновила Кэмми, она оторвалась от лужаек и цветов Болдера и уселась в машину — не самое свое любимое место, потому что сиденье ограничивало ее свободу; к тому же в машине не было кондиционера, и свое неудовольствие этим девочка давно высказывала матери. Мередит повезло: до Фритема они добрались всего за четверть часа, так как он находился на той же дороге А-31. Мередит поехала туда с открытыми окнами и вместо своей кассеты поставила любимую кассету дочери. Кэмми была неравнодушна к тенорам и могла с удивительной точностью повторить «Nessun dorma». [21]
21
«Пусть никто не спит» (ит.), ария Калафа из последнего акта оперы Джакомо Пуччини «Турандот».
Паб они тоже нашли без труда. «Королевский дуб» был смешением стилей, отражавших разные периоды его строительства. Здесь присутствовали и глина, и дерево, и кирпич, а крыша частично была соломенной, частично черепичной. Гордон снял старую солому вплоть до стропил. Когда Мередит подъехала, он как раз спускался с лесов, в то время как подмастерье под дубом, подарившим свое имя пабу, собирал камыш в пучки. Кэмми с радостью побежала к качелям, висящим в дальнем конце палисадника, и Мередит успокоилась, зная, что дочь будет при деле, пока ее мама говорит с кровельщиком.