Это смертное тело
Шрифт:
— Можно взглянуть? Я всегда думал, что искусство скульптора…
Он продолжал в том же духе, пока Доминика не обратила на него внимание.
— Итак? — сказала Изабелла.
Ди Фацио повернулся спиной к Линли и Доминике. Наверное, подумала Изабелла, хочет, чтобы невеста не прочитала по губам то, что он говорит.
— Это было до Доминики, — сказал ди Фацио. — Да, это тест Джемаймы, он лежал в мусорном ведре в туалете. Она сказала, что больше у нее никого не было. Уверяла, что вообще не хочет иметь дела с мужчинами. Но когда я увидел тест, то понял, что она лжет. У нее появился кто-то еще. Поэтому я поговорил с ней. И я действительно рассердился. Потому что если она была не со мной, то я понял, с кем она сейчас.
— И с кем?
— С кем же еще? С Фрейзером. Со мной бы она не рискнула. Но с ним… Если бы она потеряла жилье из-за Фрейзера, это ничего бы не значило.
— Она что же, сказала вам, что это Фрейзер Чаплин?
— Ей и говорить не надо было, — нетерпеливо сказал ди Фацио. — Это Фрейзер. Вы его видели? Говорили с ним? Нет женщины, которую бы он не постарался охмурить, так уж он устроен. Так что это точно он.
— Он был не единственным мужчиной в ее жизни.
— Она ходила на каток, якобы училась кататься, но я-то знаю. Иногда она ходила в отель «Дюк». Она хотела знать, что у Фрейзера на уме. А на уме у него только женщины.
— Возможно, — согласилась Изабелла. — Но она общалась и с другими мужчинами. Хотя бы на месте ее работы или на катке…
— Что? Вы думаете, что она… С Эбботом Лангером? С Джейсоном Друтером? Она ходила на работу, на каток, в отель «Дюк» и домой. Можете мне поверить. Больше она никуда не ходила.
— Если так, — сказала Изабелла, — то это дает вам мотив для убийства.
Ди Фацио страшно покраснел, схватил один из своих инструментов и взмахнул им.
— Я? Это Фрейзер хотел ее смерти. Фрейзер Чаплин. Он хотел от нее избавиться, потому что она не дала бы ему делать то, что ему хочется.
— И что же это?
— Он трахает женщин. Всех женщин. И женщинам это нравится. Они этого хотят. А когда хотят, то ищут его. Вот и она это делала.
— Вы много о нем знаете.
— Я его видел. Наблюдал за ними. За Фрейзером и за женщинами.
— Люди скажут, что он просто пользуется успехом у женщин. И что тогда, мистер ди Фацио?
— Я знаю, что вы пытаетесь сказать. Не думайте, что я глуп. Я вам говорю, что он за человек. Поэтому спрашиваю: если ее любовник не Фрейзер Чаплин, то кто тогда?
Это был интересный вопрос. Но куда интереснее был тот факт, что ди Фацио, похоже, было известно каждое движение Джемаймы Хастингс.
Двое из них парили в воздухе. По очертаниям они не были похожи друг на друга. Один поднялся над стоявшей на столе пепельницей — серая тучка превратилась в светлое облако, — но он отвернулся от него, даже когда услышал оглушительный возглас: «Восьмой чин стоит перед Богом». [47]
Он пытался заглушить голоса.
47
Ангелы подразделяются на чины. Восьмой чин — архангелы.
«Они — посланцы между человеком и Богом».
Крики были громкими, громче, чем прежде, и даже когда он заполнил уши музыкой, с другой стороны до него донесся крик: «Это воины тех, кто сами родились от носителя света. [48] Искази план Бога, и будешь навеки проклят».
Он не пытался искать источник второго крика, но все-таки увидел его, потому что стоявший перед ним стул поднялся в воздух, изменил форму и двинулся на него. Он отшатнулся.
Он знал, что они явились в другом обличье. Они были путешественниками, целителями, они были обитателями купальни у Овечьих ворот, [49] на берегах которого он лежал расслабленный, ожидая движения воды. Они были строителями, рабами демонов.
48
Имеется в виду архангел Гавриил, его иногда изображают со свечой внутри светильника.
49
Иоанн, 5, 2.
Тот, кто исцелял, тоже был здесь. [50] Он заговорил с ним из серого облака, потом он превратился в пламя, и пламя это светилось изумрудным огнем. Он призывал не к праведному гневу, а к хвалебной музыке.
Но ему противостоял другой. Он был само разрушение, он уничтожил Содом, его прозвали мужем Божьим. [51] Но он был и Милосердием, и он сидел по левую руку от Бога. Инкарнация, зачатие, рождение, сны. Это были его дары. «Приди ко мне». Но за это требовалось заплатить.
50
Архангел Рафаил. Его имя по-арамейски означает «Исцеление Божие» или «Врачевание Божие».
51
Архангел Гавриил.
«Я — Рафаил, призвали именно тебя».
«Я — Гавриил, и ты избран».
Грянул хор, океан голосов, голоса были повсюду. Он старался, чтобы океан не захлестнул его. Так старался, что весь вспотел, но они наступали. Они наступали, пока над ними не осталась одна могущественная сила, которой невозможно было пренебречь. Он все равно одержит победу. Надо было спасаться, он должен бежать, искать укромное место.
И он закричал, перекрикивая тех, кто, как он знал, относились к восьмому чину. Из света выдвинулась лестница, и он помчался к ней, куда бы она ни вела. Вела ли она к свету, к Богу, к какому-то другому божеству — значения не имело. Он стал быстро подниматься по ней.
«Юкио!» — услышал он крик за спиной.
— У меня сложилось впечатление, что помолвка существует лишь в воображении Паоло ди Фацио, — сказал Линли. — Доминика только глаза закатила, когда я ее поздравил.
— Интересно, — протянула Изабелла Ардери. — То-то я подумала, что шесть помолвок — это чересчур. О шести браках я слышала — это бывало у американских киноартистов в те времена, когда они женились по-настоящему. Странно, что ни одна помолвка Паоло не закончилась походом к алтарю. Его личность наводит на размышления. Какой процент из того, что он говорит, правда, а какой — воображение?
— Возможно, он все-таки подходил.
— Что? — Ардери обернулась к нему.
Они зашли в «Деликатесы». Изабелла купила оливки и ветчину. В другом магазине она взяла бутылку вина.
Линли подумал, что этим она и пообедает. Он изучил эти детали, проработав столько лет напарником Барбары Хейверс, а потому и не удивлялся привычкам одинокой женщины-полицейского по части еды. Может, пригласить суперинтенданта на обед к себе домой в Итон-террас? Эту мысль он отверг, так как пока не представлял себя за обеденным столом с другим человеком.