Это ты, Африка!
Шрифт:
Хорваты не испытывали желания взять нас в свою Хорватию, мотивируя это тем, что нужно сперва получить разрешение owner'а (владельца). Капитан всё ещё спал, и мы решили наведаться в порт вечером.
Уже у самого дома нам попалось на улице настоящее чудо — импортный, с европейскими номерами джип! Костя быстро среагировал и застопил его. Оказалось, трое молодых французов (чуть старше нас), едут из Франции через Италию, Тунис, Ливию, Нигер, Чад, Судан, в Южную Африку! Поскольку юг Судана, по их мнению, непроходим, они собирались переправить машину в Танзанию по морю, и именно с этой целью и приехали в Порт-Судан. Жили они в молодёжном хостеле (дешёвой гостинице) на окраине города.
Мы позвали французов
Французы оказались точны и подъехали к воротам нашего общежития, как и обещали, в 18.00. Мы приготовили чай на своём примусе (баллонный газ на кухне сегодня кончился) и принялись расспрашивать мудрецов. Вот что узнали мы от них.
Трое французов стартовали из дома, как и мы, в феврале. Все необходимые визы до Танзании сделали в Париже, остальные намеревались получить по дороге. Суданская виза во Франции делается быстрее, чем у нас (всего неделю), но стоит 50$. Из цивилизованной Италии на пароме (заплатив за джип 500$) французы переплыли в Африку, а с юга Ливии началось самое интересное.
Север Ливии тоже цивилизован, асфальтовые дороги… А вот дальше, на юг, начинается Сахара. Граница Ливии и Нигера проходит по абсолютной пустыне. Между пограничными постами этих стран — 700 (семьсот!) километров. Дороги нет, можно легко сбиться с курса, но им повезло: из Ливии в Нигер шли два бензовоза, и французы пристроились за ними. 700 километров ехали три дня. Стационарных пограничных застав не видели, но много проверок: выезжает «Тойота» из пустыни: стоять! ваши документы! — Всё в порядке, можете ехать.
Нигер оказался нормальной страной, с обилием безвредных военных постов, только люди были чуть менее гостеприимны, чем в соседних странах.
Из Нигера в Чад ехали по «дороге» вокруг озера Чад. Здесь то пустыня, то саванна. Но тоже легко заблудиться, много старых следов от машин, которые проезжают там пять-десять раз в неделю — и то хорошо.
Народ в Чаде хороший, гостеприиимный, живут просто, беднее, чем в Судане, но не голодают. Много кочевников сохранилось там до сих пор, а вот в Ливии их совсем нет. Провизия и бензин в Чаде дороже, чем в Судане. Нджамена — большой город, где можно найти все блага цивилизации, включая душ, телефон и E_mail. Народ знает французский язык. А в деревнях часто нет электричества, и язык больше арабский. Полиции мало, и никаких специальных пермитов (разрешений) не требуется.
Из Чада в Судан и обратно наблюдается большой, по африканским меркам, поток машин — порядка десяти встречных в день. В Судане получили пермит, который неоднократно приходилось показывать. В районе Эль-Обейда имеется (о чудо!) асфальт.
Французы первоначально хотели получить в Хартуме эфиопскую визу. Но, когда они пошли за нею, их французское посольство в Хартуме дало им «антирекомендательное» письмо (видимо, исходя из той теории, что в Эфиопии очень опасно и нечего цивильным людям туда ездить). Посему в Эфиопию они не попадут, а полетят из Хартума сразу в Кению. Машина их отправится отдельно на пароходе (это стоит 1000$). Как объяснили им во всех морских агенствах, грузовые суда, к сожалению, не предназначены для перевозки людей. Собственно, отправка машины и являлась целью их пребывания в Порт-Судане.
По плану сих французов, их путешествие займёт около полугода. Завершив путь по Африке через Ботсвану, Намибию и ЮАР, они переправят машину на теплоходе домой (это будет стоить 1500$) и в Европе продадут её.
В разгар беседы появился доктор Мохамед Том — узнать, как успехи с пароходством. Обрадовался, увидев столько иностранцев, и плавно присоединился к общей беседе — Том говорит по-русски, по-английски, по-немецки и по-арабски.
Только в поздний час мы расстались с французами и с Мохамед Томом.
Том обещал зайти завтра в 8.20, чтобы пойти вместе с нами в «Sudan Shipping Line». Он раньше работал в сей компании, всех там знал и обещал нам помочь. Оставшись без гостей, мы начали свои традиционные ночные разговоры.
Во-первых, странная вещь случилась с карточкой, на которую Шулов возлагал такие надежды. Первый дефект карточки выявился ещё в Хартуме: невозможно снять с неё деньги в этой стране, ибо нет банкоматов! Кстати, нет их и в Сирии. Второй дефект объяснил Шулову г-н Шарлаев: оказалось, родители Шулова не могут пойти в Питере в банк и положить на неё дополнительные деньги! Доложить на эту карточку деньги может только сам владелец её, причём делать это надо в Москве. Это обстоятельство Костю сильно опечалило, странно, что он не узнал об этом раньше. Третья же проблема карточки Шулову ещё не была известна (только позже, в Египте Костя достал свою карточку и узрел, что она разломалась на мелкие кусочки). Но хватало и этих двух проблем, и Шулов с Шарлаевым, главные инициаторы карточек, ежевечерне и даже несколько раз за вечер спорили на эту тему между собой.
Также обсуждали проблемы пароходства. Многие неудобства, о коих раньше мы и не думали, стали ныне нам видны. Например, ясно, что удобно уплывать из крупного портового города, где имеются посольства (консульства) разных стран: например, из Адена или Маската. Здесь же, например, если обнаружится судно, идущее в какую-либо удобную страну (Оман, Иран, Эмираты, и т. п.), поездка за визой в Хартум займёт не менее четырёх суток, а судно за это время уплывёт.
Другое неудобство было тоже очевидно: как уже стало ясно, иностранные суда для того, чтобы взять тебя в путь, должны получить разрешение оунера (владельца) парохода, а все оунеры сидят в цивилизованном мире. Можно, конечно, слать туда факсы и звонить, но бюрократия сильна повсюду, и шансы того, что на другом конце земли какой-нибудь босс прочитает этот факс и проникнется идеей гидростопа… причём сделает это оперативно, пока пароход стоит у суданского причала, и пришлёт свой положительный ответ… Получается, что самый реальный оунер — только единственный: «Sudan Shipping Line», который находится, можно сказать, под боком.
Третью интересную тему поднял Марутенков. Паша вычитал из арабско-русского словаря, что глаголы арабского языка могут иметь прошедшее или настояще-будущее время. Это настояще-будущее время есть неотъемлемое свойство всех южных жителей, суданцев в частности. Сегодня. А может, букра (завтра). Букра, иншалла. Никто не торопится, не спешит. Все дни похожи, что было сегодня, что будет завтра — какая разница? Мы усвоили, что завтра будет никогда.
Наш торопливый западный народ повадился вечно куда-то спешить.
А здесь нет такого. Что будет сегодня, что будет завтра… одно большое БУКРА. Настояще-будущее время.
Ровно в 8.20 утра за нами зашёл Мохамед Том, и мы направились в «Sudan Shipping Line». Вероятность уплыть на судне этой компании была, по нашим оценкам, весьма велика. Во-первых, эта компания является одновременно и агентом, и владельцем нескольких обшарпаных судов; таким образом, капитану не нужно посылать международные факсы заморским owner'ам (владельцам). Все менеджеры сидят тут же, в Судане, и можно просто пойти и объяснить им свою сущность. Во-вторых, доктор Мохамед Том, знающий здесь всех и вся, обещал поспособствовать нам, а лучшего помощника (причём русскоговорящего!) и представить было нельзя.