Это ты, Африка!
Шрифт:
…С борта парохода, аккуратно задрав ногу, в лодку сию залез толстый, счастливый таможенник. Оказалось, именно его забыли на пароходе, а мешок, лежащий в лодочке, был здесь и вовсе ни при чём.
Капитан запустил мотор, и с каждой минутой удалялись от нас, сливаясь в точки, и лодочка с гребцом и толстым чёрным таможенником, сидящим на белом мешке;
и плавучий причал, на котором стояли солдаты, офицеры и помогающий иностранцам говорливый подсказчик;
и маленькие домики, далёкие пальмы и близкие развалины такого далёкого и близкого городка Вади-Халфа;
и вскоре всё это видение исчезло,
«Вечный странник» Измаил сидел на верхней палубе — на том самом месте, где мы месяц назад варили на примусе кашу, пока капитан нас не обнаружил. Измаил расстелил перед собой сложенное вчетверо коричневое одеяло и достал приспособления для своей работы. Увидел нас.
— Всё в порядке? Я видел, как эти идиоты вас вернули с парохода в город. У вас не было бумажки от шайтана. Ну и у меня тоже всё в порядке, в Вади-Халфе я продал всё своё рукоделие, и сейчас опять буду работать. Чтобы путешествовать по всему миру, нужно работать в пути, чтобы зарабатывать на хлеб. Сейчас увидите, как я пишу на рисе.
Помолясь, Измаил начал работу. Вокруг собралась целая куча любопытных. Отборные, желтоватые рисовые зёрнышки хранились в пластмассовой пробирочке. Круглая железная плоская банка, заполненная пластилином, служила рабочим столом. Измаил достал десять рисовых зёрен и вмял их в банку с пластилином, чтобы они не выскальзывали из рук. Затем достал тушь и тончайшей волосяной кисточкой, прищурившись, написал на каждом зерне по-арабски:
НЕТ БОГА, КРОМЕ АЛЛАХА
достал другой флакончик, с прозрачным лаком, и покрыл лаком каждую рисинку. Дунул, подождал чуть, пока лак затвердеет, и перевернул каждую. На обратной стороне написал:
И МУХАММЕД — ПОСЛАННИК АЛЛАХА
И с этой стороны покрыл каждую лаком. Теперь достал длинную пластмассовую гибкую трубочку и нарезал её на маленькие кусочки сантиметра в полтора каждый.
— Это трубочка от капельницы. Их можно найти бесплатно в любом большом городе, в больнице.
Каждую трубочку заткнул с одной стороны металлической пробочкой. Положил в каждую по рисовому зёрнышку. Достал другой флакончик с прозрачной жидкостью и шприц.
— Это глицерин. Даже в Африке всюду можно купить.
При помощи шприца наполнил каждую трубочку глицерином, каждую заткнул второй пробочкой с другой стороны, прицепил ниточку. Получилось десять аккуратных кулончиков.
Люди на палубе теснились, отталкивая друг друга.
— Кам (почём)? — спросил самый смелый.
— Тлята гиней (три египетских фунта), — отвечал Измаил.
Три фунта (менее одного доллара) — небольшие деньги за такой сувенир. Начали покупать.
— А моё имя можешь написать? — спросил один из пассажиров.
— Могу, тлята гиней, — отвечал Измаил. Заказчик написал своё имя на клочке бумаги, а Измаил перенёс его на рис.
— Судан дорого обошёлся мне, — рассказывал Измаил, — коррупция! За визу с меня взяли шестьдесят долларов. Сейчас вообще путешествует не человек. Путешествует его паспорт. Бюрократия, коррупция кругом, бумаги, бумаги, бумаги. Бумага важнее человека!
Конечно, удобно иметь такую универсальную работу. Неплохо и нам чему-нибудь научиться — может, хотя бы рисовать или песни петь. Всё лучше, чем «стрелять» деньги на базаре. К следующей поездке нужно основательнее подготовиться.
Назад в Египет
Ветреным прохладным утром пароход подошёл к Асуану, неторопливо пришвартовался, но на берег никого не выпускали.
Иностранцев, не имеющих египетской визы, созвали в одно из помещений парохода — заполнять въездные анкеты. Египтяне обещали проставить всем визу за 15 долларов с носа, но не торопились делать это. Оказалось, что они забыли марки, которые надо вклеивать в паспорт, и какой-то клерк поехал в город, в банк, за этими марками. Иностранцы долго ожидали его, ругая бюрократов.
Наконец, марочный человек появился. Мы заплатили, и в наши паспорта были вклеены эти долгожданные марки и поставлен въездной штамп. Марки, въездной штамп и закорючка, написанная от руки, в совокупности изображали визу.
— You can stay in Egypt one month (вы можете находиться в Египте один месяц), — сказали нам.
Спасибо — надеемся, проскочим немножко побыстрее!
Когда все марки всем желающим были наклеены, а въездные штампы были поставлены, мы отправились на выход с парохода. Но не тут-то было!
Всё равно людей на причал ещё не выпускали. Это напоминало моё первое приплытие в порт Нувейбу, когда до условного времени нас не выпускали из порта.
Только в 13.20 пассажирам разрешили сойти на египетскую землю. Пройдя через формальную таможню, металлоискатели и рентгены, мы и наши вещи покинули асуанский порт.
В большом старом ангарообразном вокзале стоял в ожидании пассажиров пригородный поезд из шести вагонов, тот самый, из которого нас высадили месяц тому назад. Сейчас мы, разумеется, не собирались устраивать скандал «из принципа». Андрей обнаружил среди припасённых им сувенирных денежек купюру в один фунт; нашлась и мелочь.
В этот же вагон, где устроились мы, засели молчаливый японец-дизайнер и вечный странник Измаил.
— Бог даст, через месяц я уже буду в Европе. А вы куда поедете потом?
— Я тоже как-нибудь поеду на Запад. Многие мои знакомые ездят в Европу, зарабатывать деньги, — отвечал я.
— Европа — неплохое место для зарабатывания денег, — ответил Измаил. — Я вот продаю там рисовые зёрнышки за 5-10 долларов.
А ещё там можно поработать в сельском хозяйстве. Тысяча долларов в месяц. Но в Европе не только много зарабатывают, но и много тратят. Одна чашечка кофе там стоит доллар. Я после Европы поеду на Карибские острова (Бог даст) — туда недорогой авиабилет, да и зарабатывать там легко. А вы, кстати, будете в Нувейбе, — найдите коменданта порта. Скажите ему моё имя, и он вам позволит уплыть в Акабу на пароме бесплатно. Он добрый мусульманин, я давно знаю его. А так, вообще, переправа из Египта стоит дороже, чем из Иордании, около 120 фунтов (для египтян — 80 фунтов).