Это у меня в крови
Шрифт:
Я передала ей сообщение, чтобы она приходила повидаться, и в полдень она пришла. У нее был синяк под глазом. Я спросила ее, что случилось.
Она пожала плечами. Затем написала: «Локтем по лицу. Ринко».
Я рассказала ей, что мне нужно. Она кивнула. Она кивнула еще раз прежде чем достала карандаш: «Я придумаю что-нибудь. Для меня большая честь, что ты обратилась ко мне, А.»
– Когда я уйду, они, возможно, поймут, что ты помогла мне. Ты понимаешь, что это означает, что ты не выйдешь в ноябре,
«Я сделаю. Не волнуйся. Деваться некуда. Лучше у меня будет друг через год или два, чем я в ноябре буду одинокой, бездомной и без гроша».
– Я чувствую себя эгоисткой, прося помочь, – сказала я. – Прося тебя остаться здесь дольше, пытаясь избежать подобного сама.
Мышь снова пожала плечами. «Наши ситуации разные. Я преступница. А у тебя такое уж имя. Кроме того, они тут тупые и не поймут, и тогда ты в любом случае будешь мне обязана. Я ставлю на тебя, если ты поставишь на меня. Около двух часов утра, правильно?»
– Да. Сразу иди к адвокату Саймону Грину, когда освободишься. Он поможет тебе всем, чем будет нужно.
Она подала знак «хорошо».
– Спасибо тебе, Кейт,– сказала я.
Она кивнула и выскользнула из комнаты. Никто не видел, как она вошла и никто не видел, как она вышла. Я подумала, могу ли рассчитывать на такую тихую девушку, чтобы действительно отвлечь охрану.
В субботу утром ко мне пришли Нетти и Имоджен. Они ничего не знали о моих планах, поэтому я старалась сохранить легкое настроение. Я очень крепко обняла Нетти. Кто знает, когда я смогу увидеть ее снова.
Саймон Грин и я решили, что днем мне не будут нужны посетители. Мне следует отдохнуть ради долгой ночи впереди.
Но пока я не могла уснуть. Я беспокоилась, и не могла даже походить кругами, чтобы успокоиться. Я начала сожалеть, что мы сказали никому не приходить.
Я посмотрела на часы: 5:00. В любом случае, посетителей не пускали до 6:00. Я закрыла глаза.
Я уже впала в полусонное состояние, когда кто-то зашел.
Я перевернулась. Высокий парень с длинными белокурыми дредами и в толстых черных очках. Я не узнала его, пока он не заговорил.
– Анни, – сказал Вин.
– Ты выглядишь нелепо, – сказала ему я, но не смогла удержаться от улыбки. – Где твоя трость?
Он подошел ко мне. Я попыталась сесть в кровати и стянула его скверный парик.
– Не хочу, чтобы кто-нибудь выяснил кто я.
– Ты не хочешь ухудшить положение своего отца.
– Я не хочу ухудшить твое положение! – Он понизил голос. – Папа сказал, что завтра тебя переведут из больницы. Так что я настоял на встрече с тобой и этот день подходит лучше всего. И если мне нужно выглядеть глупо, то нужна и маскировка. Таким образом, выбор пал на парик.
Я покачала головой и предположила, сколько моих планов разгадано Чарльзом Делакруа.
– Почему он это сделал?
– Мой отец загадка.
Он подтянул табурет к кровати и потер свое бедро.
– Это Арсли сделал фотографию.
– Я знаю, – сказал Вин, склонив голову. – Я не должен был делать этого. Брать твою руку. Не в таком людном месте. – Говоря это, он погладил кончики моих пальцев своими.
– Ты не мог знать, чем все обернется.
– Я действительно знал, Анни. Я был предупрежден. Своим отцом. Организатором выборной кампании моего отца. Алисон Вилер. Даже тобой. Но меня это не заботило.
– Что ты имеешь в виду, говоря «Алисон Вилер»?
Вин посмотрел на меня.
– Аня, разве ты не догадалась?
Я покачала головой.
– Я попросил Алисон Вилер пойти за тобой в библиотеку.
– Зачем она это сделала?
– Ну, она не хотела, но она знала, что я хотел быть рядом с тобой. И я убедил ее, что обед достаточно безопасен, поскольку Арсли, Скарлет и Алисон сидят вместе с нами. Я все еще запутана.
– Зачем твоей девушке это делать?
– Аня! Только не говори мне, что ты не подозревала!
– Что подозревала?
– Алисон мой друг, но также она работает и на компанию моего отца. Они попросили ее притвориться моей девушкой на время предвыборной кампании, чтобы казалось, что я оставил свои отношения с Аней Баланчиной позади. Это случилось в июле, мы не были вместе, и несмотря ни на что я хотел помочь своему отцу. Как я мог отказать? Он мой отец, Аня. Я люблю его. Как и тебя.
Если бы Аню Баланчину, то есть меня, не приковали бы к кровати, она сбежала бы из комнаты. Я чувствовала, как взорвались мозг и сердце. Он протянул руку и рукавом вытер мою щеку. Подозреваю, я заплакала.
– Ты действительно не догадывалась?
Я покачала головой. Мое горло распухло и стало бесполезным.
– Я думала, что ты устал от меня, – сказала я голосом, столь же внятным, как и у дяди Юрия.
– Анни, – сказал он. – Анни, этого никогда не происходило.
– Мы не увидим друг друга в течение долгого времени, – прошептала я.
– Знаю, – прошептал Вин. – Папа сказал мне, что такое может произойти.
– Это могут быть года.
– Я подожду.
– Я не хочу, чтобы ты ждал.
– Здесь нет никого, кроме меня. – Он обернулся посмотреть, наблюдает ли за нами кто-нибудь. Он склонился над кроватью и опустил руку на мой затылок.– Я люблю твои волосы.
– Я отрежу их. – Саймон Грин и я сочли, что меня будут меньше узнавать, если я отрежу свою гриву. Ножницы ждут меня на острове Эллис.
– Это позор. Я счастлив, что не увижу этого. – Он притянул мою голову поближе и поцеловал меня, и, возможно, испытывая удачу, я тоже поцеловала его.
– Как я смогу с тобой связываться?