Это все нереально! (сборник)

Неделько Григорий Андреевич

Хотя, остановил я сам себя, что я о нём знаю? Надо будет поговорить о нём с Трисси. Или попросить Деца побеседовать с ней.

Я вертелся с боку на бок, пытаясь заснуть. Не получалось. Как всегда, когда в мою жизнь врывались чужие тайны и опасные приключения. Мне хотелось куда-то бежать, нестись, рисковать жизнью, а не лежать в кровати. Но я пока ничего не мог сделать.

Я сел и глянул на часы. 3:38. Встал с кровати и подошёл к окну.

Компьютерная ночь Атлантис-Сити была в самом разгаре. Выросли искусственные леса, пели ненастоящие птицы, поддельные запахи распространялись по округе, на небе горели фальшивые звёзды. Царство подражания жизни. Очень похоже на истинную,

неподдельную жизнь, особенно с непривычки, но всё-таки… всё-таки… было во всём этом что-то неправильное. Неточное. Не та нотка, неверная интонация. Да, в Нереальности встречались леса, выраставшие на одну ночь, а потом опять ссыхавшиеся в зёрна. Но росли они иначе. И птицы пели не так.

Впрочем, это не мешало мне наслаждаться темнотой. Я любил тёмное время суток. В ночи, в её холодном обаянии, в её неподвижности и глубине есть что-то мистическое. Запредельное. И одновременно — умиротворяющее.

Я окинул взором Атлантис-Сити. Чернила ночи затопили улицы и переулки. Чёрная река погрузила в себя небоскрёбы, многоэтажные дома и невысокие домики. В реке мрака утонули парк аттракционов, памятники, палатки и магазинчики. И лишь огни казино и ресторанов пытались пробиться сквозь эту завесу цвета мокрой сажи. В доме напротив горело лишь несколько окон. А соседнее здание, автоматизированное, №G-28-AB (номер был написан на стене), полностью погрузилось в ночную беспредельность. Слилось с ней.

Я приоткрыл форточку. Шум, звуки ночной жизни немедленно ворвались в комнату.

Я обернулся. Ханни спала, натянув одеяло на нос, и сладко посапывала.

Я вдохнул полной грудью.

И тут заметил справа какое-то движение. Лучик света скользнул по мне — и тут же отлетел в сторону. Откуда он появился? Нет, не с улицы.

Я отошёл от окна и огляделся. Я стоял один посреди пустой комнаты. А может, мне померещилось? Не выспался, вот и вижу всякую ерунду. Странные картины, вместо того чтобы являться во сне, смущать меня, воспользовавшись беспамятством, пытаются прорваться в реальность. Застигнуть меня бодрствующим.

Надо больше спать, подумал я.

Краем глаза я увидел, как какое-то маленькое пятнышко скользнуло по стене, а в следующую секунду раздался выстрел. Беззвучный, как ночь. Я отпрыгнул в сторону. Что-то скользнуло по моей руке, мне почудислось яростное шипение. Руку обожгло болью. Я присел на корточки.

— Аа, чёрт, — вырвалось у меня.

Раздалось приглушённое «пшшииу». По мне снова стреляли. Я распластался на полу. Судя по звуку, за моей спиной плавилась кровать. Я быстро обернулся, убедился, что нападавший не попал в Ханни, вскочил и бросился к стенке. В самый последний момент — доверившись чутью — отскочил в сторону. И увидел, как болотно-зелёная струйка взрезает черноту помещения. Жидкость попала на лампу. Сначала появилась крошечная дырочка, которая постепенно росла, увеличивалась, разъезжалась. Лампа осела, обмякла, обрюзгла. И потекла. Я всё это уже видел.

Жучок! Он был где-то здесь.

— Свет! — закричал я, падая на колени и пригибаясь к земле. Мне повезло, на руку угодила всего пара капель. Но один точный выстрел — и меня постигнет участь лампы.

Сразу два выстрела, один за другим. Что-то шипит, растворяется.

Ханни вскакивает, вертит головой из стороны в сторону, как заведённая, повторяет:

— Что случилось?.. Что случилось?..

Я поднимаю взгляд и вижу, как кто-то перебирает маленькими ножками. Пытается ускользнуть от меня, увернуться от контр-удара. Не выйдет. Я вижу его.

Жучок. Он бежит наискосок, к потолоку. Его хобот дёргается, туда-сюда. Видимо, жучок перезаряжается.

— Крылатик, в чём дело? Что происходит?

Я бы хотел успокоить Ханни, сказать ей, что всё хорошо, но у меня нет на это времени. Я хватаю первое, что подворачивается под руку. Статуэтку, изображающую какой-то атлантийский памятник. К верху памятник расширяется. То, что надо.

Я мысленно благодарю архитекторов, прыгаю вперёд и использую статуэтку, как мухобойку. Жучок останавливается. Поворачивает хоботок в мою сторону. Время замедляется. Хоботок смотрит на меня. Дёргается. Сейчас из него вылетит мутно-зелёная струйка. Если она попадёт на меня, мне конец. Я растворюсь, расплавлюсь, растекусь — как часть кровати, как лампа, как… Каннэл.

Статуэтка опускается на стену. Я опускаю её. Я бью ей, изо всех сил. Осколки. Статуэтка разлетается вдребезги. А вместе с ней хоботок и голова, к которой он крепится, и тело, и ножки — весь жучок, ядовито-зелёная крохотулька, тоже осыпается осколками. И они, смешиваясь с кусочками статуэтки, падают. Звяк. Звяк-звяк-звяк. Звяк.

Дверь открывается, вбегает Децербер. За ним — Трисси.

— Крылатик, что стрялось?

— Ты как, брателло?

Я ставлю то, что осталось от статуэтки, на столик и киваю на останки жучка. Осматриваю руку — пустяк, небольшой ожог.

— Я, оказывается, важная персона, — говорю я. — На меня только что было совершено покушение.

* * *

Мы прибежали к Крылатику сразу, как только услышали доносящиеся из его комнаты звуки. Шумы. Глухие удары. А потом что-то разбилось.

— В чём дело? — спросили мы.

На полу валялись какие-то осколки. Крылатик кивком указал на них.

— На меня покушались.

— Кто?

— Наверное, тот же, кто убил Каннэла.

— Ты думаешь, его убили? — спросил я.

— А ты сейчас так не думаешь? — вопросом на вопрос ответил Крыл.

Да, он был прав.

— Но кому понадобилось убивать дружка Трисси и покушаться на тебя?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо побольше узнать о Канннэле. Трисси, ты не могла бы рассказать нам о нём?

Трисси передёрнула плечами. Она была ужасно напугана. И всё-таки она совладала со своим страхом и сказала:

— Хорошо.

Мы расселись по диванам и креслам, и она начала свой рассказ.

Они познакомились в Атлантис-Сити, на одной из вечеринок. Каннэл был очень галантным кавалером. Он много читал и знал уйму интересных фактов. Он постоянно развлекал Трисси рассказами о дикой природе, о науке, о космосе. Каннэл был очень открытым существом. Но вместе с тем, когда речь заходила о работе, его настроение резко портилось и он замыкался в себе. Трисси пыталась хоть что-то узнать о том, чем её благоверный занимается, как зарабатывает себе на жизнь. Но в ответ получала либо молчание, либо фразу «Я не имею права говорить об этом». Сначала Трисси думала, что Каннэл стесняется. Потом она решила, что он занимает какую-то высокую, секретную должность. Прошло несколько месяцев, и Каннэл стал ужасно нервным, дёрганым. Трисси испугалась. А что, если у её парня невроз или психоз? Если он придумал себе какую-то тайну, которую холит и лелеет, а на самом деле у него просто не всё в порядке с головой? С черепушкой.