Это я, Эдик
Шрифт:
God: Уродовских девушек чернит, а сам с пушистым рыльцем.
Cactus: Опять без нормальной сценки остались! Ну хоть не так обидно – никто не увидел, а не только я.
Пеликан: Память, память… если в ней покопаться, почти у каждого перед носом вырастет немалая куча грязного белья, где всяк при желании откопает прелюбодеяние, пожирание свинины, работу в пятницу, пост в субботу или еще какой откровенный харам. Однако никто не трубит о своих прегрешениях открыто, выставляя грех напоказ. И ты, Кулешов, напрасно так поступил.
Танк: Всем спасибо, даже самым тупым. А теперь приготовьтесь к восприятию очередного уродовского эпизода в череде их нелепых
От редактора: А вот я бы убрал, будь моя воля… Прочие комментарии удалены мной по причин их абсолютной несущественности для понимания основного текста. Кроме того,изъятые мнения читателей live– журнала об этическом облике Э.Т. Кулешова и его действияхпо отношению к Люции некорректны.
А когда их бока повергнутся, то ешьте их и кормите сдержанного и просящего стыдливо.
Случай с утратой отменного, горячего, питательного… да что там, просто великолепного супа дурно повлиял на Ленкин характер. Весь вечер она промаялась от страстной ненависти к неведомому похитителю, раза три прошла весь коридор из конца в конец, принюхиваясь возле каждой двери. Увы, блаженный дух наваристых костей мерещился ей повсюду, даже в сортире. Она даже обнюхала толчки – вдруг вор оказался настолько безумным, что с перепугу вылил суп в унитаз. Благоухало из каждого.
12
(От редактора: если вы почему-то дочитали до этого места, смело пропускайте данный кусок. Я его даже править не стал, бесполезно. Гадость несусветная!)
Этот загадочный глюк заставил Лену прекратить обонятельный поиск и заняться самоуспокоением. Не хватало еще свихнуться на супной почве.
Маринке с Гошей было рядом с ней так страшно, что они убежали в город, чтобы набрать хоть каких-нибудь объедков. Темнота помогла им завладеть банкой прокисших грибов, насквозь пропитанных плесенью, и газетным свертком черных рыбьих кишок.
– Ты бы хоть трахнул ее, что ли, – посоветовала Марина парню, когда они на вывалили добычу на старую чугунную сковородку и принялись перемешивать будущий ужин. – Вот какая злая.
– Боюсь, – признался Паскудников. – Еще хрен откусит нахрен.
– Так в рот-то его не суй.
– Может, ты Кольку приведешь? Показали бы пример… Глядишь, после жратвы и завелась бы, растаяла.
– Его мамаша меня поленом прогнала. До завтра велела не приходить, а то зарубит. Слушай, а давай мы с тобой перед ней начнем ласкаться и все такое – может, про суп-то и забудет.
– У тебя один секс на уме.
– А у тебя разве нет?
– Человеку в душу плюнули, обманули в родной общаге. Как дальше жить?
С наступлением темноты и окончанием рабочего дня по коридорам и комнатам раздались радостные голоса уродовских парней и звон посуды с самогоном.
К Светке Трусерс пришел ее хахаль, Толик Дрочко, и принес литровую бутылку вонючего пойла. Так Светка отлила четвертушку и добровольно притащила напиток соседкам. В общем, вечер был более-менее скрашен, хотя Ленка выдула целый стакан и даже не икнула, а друзьям досталось буквально по капле целебного варева. Хорошо хоть градус у него был запредельный.
– Танька-то наша отшила Василия, – поведала Света.
– Как? – поразились все. – Такая любовь! Ромео! Жульетта!
– Ну, если честно, – понизив голос и оглядевшись, поделилась осведомленная девушка, – его другая дырка переманила… Он пришел покаяться, а Таня в ответ как закричит – проваливая, дескать, знать тебя не желаю, хер однояйцевый! Ну, он и ускакал на радостях. Теперь она снова с Ганькой любится, тот-то всегда готов.
После такого душевного разговора Лена настолько отошла от потрясения, что позволила Гоше полюбить себя в особо обидной позе. Тот даже повизгивал от восторга, чем довел Маринку до исступления и последующего самоистязания с помощью колотушки.
(Вы все еще читаете этот кошмар? Немедленно прекратите! – Прим. ред.)
Ночью, как видно, в голове у Целко происходило бурное движение мысли. Иначе с чего бы утром у нее был такой загадочно-зловещий вид?
Пока выскабливали сковороду старыми корками, найденными на дне шкафа под ворохом желтых газет, – мыши не успели их догрызть или просто побрезговали, – Марина и Гоша в страхе думали, какая смертельная идея могла зародиться в мозгах молодой женщины. Спросить они боялись, но в то же время их снедало любопытство.
Ленка не стала долго терпеть и таинственно сообщила:
– Есть план.
– Какой?
Паскудников и обе студентки дружно склонились над столом, отчего все три немытых головы оказались прямо над чугунной посудиной.
– Я знаю, как разоблачить воровку.
И она поделилась с друзьями коварным замыслом. Маринке тот настолько понравился, что она радостно хлопнула в ладоши и облизнулась, а вот Гоша опечалился:
– Да где я вам собаку поймаю? Всех уже давно слопали!
– На рынке их полно! – осадила товарища Целко.
– Так они все прикормленные, крыс ловят! Меня же самого завалят на мясо, если я там собаку стану резать!
Но отступать от великолепного плана Ленка была не намерена, потому как твердо замыслила изловить поганую воровку супа. Гоша попытался было склонить подругу к повторному поиску кастрюли (теперь уже, понятно, пустой), однако Лена стояла на своем.
– Я ночью в сортир ходила, так кастрюлю уже обратно подбросили, – хмуро сообщила девушка. – На плиту. Отпечатки пальцев до рези в глазах высматривала, да все без толку. Стерли, падлы! Короче, не спорь, сейчас пойдешь на разведку и высмотришь псину с самой страшной мордой, – приказала она. – Да костей заодно набери, если нормальной жратвы притащить не можешь!