Шрифт:
Глава 1
Жухлая трава закачалась, и показались два бурых уха. Одно надкусанное и сломанное на кончике, второе – местами плешивое, покрытое коричневыми корками. Маленький нос зашевелился, пробуя воздух на вкус, и мордочка высунулась из укрытия. Черные глаза осмотрели все вокруг, не замечая затаившегося человека, и худощавая тушка вышла на свет. Перебитая задняя лапа, когда-то сломанная, неправильно срослась. Гирлянда из насекомых, впившихся в облысевшую грудь, кровавые струпья, усеянные, как кратеры на правом боку, вызывали один вопрос: как это животное выжило?
Палец на курке дернулся, и Велеслав отвел ружье. Есть зараженную добычу опасно, но
Живот сводило от голода. Внутренности плясали танец, выкачивая все силы из мускулистых рук. Как там говорил напарник? Человек не умирает от голода, он в буквальном смысле ест себя, начиная с конечностей, а потом добирается до сердца. Это и становится последней точкой. Велеслав на себе проверять эту теорию, которую считал бредовой, не собирался. А вот напарнику не повезло: голод оказался сильнее. Может и не голод, сейчас уже не разберешь. Совесть охотника иногда грызла, даже больно жалила. Выживает сильнейший. Да и на том заброшенном заводе завелись крысы-переростки, группами атакующие свою добычу. Пришлось оставить тело товарища в обмен на путь к отступлению. В любом случае был риск погибнуть, возможно, даже им обоим.
Указательный палец снова обхватил курок. Решив, что сначала подстрелит зайца, а потом будет думать: есть тушку или нет, Велеслав прицелился. В этот миг, спикировав сверху, скрюченные когти впились в бурую шкуру и подняли сопротивляющееся тело в воздух. Полинявшая птица, похожая цветом на зажаренную курицу, щелкнув черным клювом, несла зайца в гнездо, пока тот кричал, перебирая лапами. Велеслав провожал их ошарашенным взглядом: всегда, когда охотишься, помни – ты тоже можешь стать чьей-то добычей.
Высокая трава, доходившая до пояса, окрашивала руки в зеленый цвет, посыпая сверху желтоватой пыльцой от редко посаженных цветов. Одежда была испорчена давно. Измазанная во все возможные краски, она стиралась только при возможности и так, чтобы избавиться от запаха немытого тела. Запасная (штаны, футболка и толстовка на молнии), скрученная в валики, хранилась в рюкзаке. Пересменка происходила только тогда, когда один из комплектов высыхал под солнце, от костра и, если повезет, на бельевой веревке на захудалом балконе какой-нибудь комнаты, стены которой впитали в себя вонь тысячи клиентов, парфюм падших женщин или испражнения больных и детей. Без разницы, кто жил в этом чулане, покрытом плесенью. Это на одну ночь, возможно на пару, пока снова не станет безопасно ночевать на улице. Или пока не закончатся деньги. Важно просто не снимать одежду, чтобы кожа не касалась старого матраса, бережно застеленного полинявшей простыней. Если в таких ночлежках хозяйкой была женщина, то можно верить, что постельное белье хотя бы раз в месяц обновляли. Не всегда, конечно, срабатывало это правило, но все же в большинстве своем дамы этого мира больше пытались создать уют, чем мужчины, которых больше заботили прибыль, связи и возможность прожить очередной день без неприятностей.
Заросшая тропинка привела к пещере. Судя по вывеске, пожелтевшей под палящим солнцем, в этом месте из-за обвала погибли люди. И кто-то настоятельно рекомендовал не посещать это опасное место.
Велеслав на выходе из пещеры обустроил себе подобие ночлега. Брезент, забытый здесь кем-то, послужил хорошим навесом, а мешок тряпья, что охотник смог выменять у многодетной семьи на бутылку молока, муку и покрытый серым налетом шоколад, стал кроватью. Опасаться, что среди одежды могли завестись клопы или затаится чесотка, не стоило. Прогнившие слои общества не все походили на оживших мертвецов, не следивших за своим здоровьем. Из крайности в крайность разные индивиды, будто из разных вселенных, соседствовали друг с другом.
В яме, прикрытой листьями, никого не оказалось. В сетке для птиц бился воробушек, который годился больше для приманки, чем для обеда. А вот в капкан угодила собака. Гладкая шерсть с серым отливом скаталась, розовый язык вывалился из пасти, и по нему ползали насекомые, как по ковровой дорожке. Лапу, застрявшую в капкане, пес пытался отгрызть, но ему не хватило времени. Кто-то сильнее или хитрее настиг его раньше человека. Из вспоротого брюха вывались внутренности, окропив кровью и остатками пищи землю. Чья-то хищная морда порылась в них, выбирая себе аппетитные куски. От них шел пар, как от горячего блюда, которое дразнит нос свои ароматом.
Велеслав поднял голову и увидел рыжую лисицу. Высунув язычок, она слизала кровь с подбородка, и издала звук, будто хотела выплюнуть клок шерсти. Из пасти вырвался пар, от которого тут же завяла трава. Охотник выругался и направил ружьё на рыжую гостью. Лисица бросила взгляд на собаку, и, раздумывая, стоит ей остаться или нет, вильнув хвостом, прыгнула в куст с ядовитыми ягодами. Это был лучший исход. Сражаться с существом, которого извергла сама земля, как что-то чужеродное для нее, голодному человеку сейчас не под силу.
Велеслав дулом ружья ковырнул мертвую тушку, проверяя, нет ли там еще каких-нибудь тварей и, удостоверившись, что все чисто, достал из-за пояса нож. Стряхнув кое-как насекомых, устроивших пир на морде пса, охотник стал разделывать добычу.
Паровые лисы не болели бешенством. В их желудках, как в адском котле, бурлило варево, позволяющее при атаке оставлять на теле врага жуткие ожоги, вплоть до того, что мясо отходило от костей, как у хорошо вываренной птицы.
Собачье мясо воняло, даже хорошо прожаренное. И на вкус отвратительное, оставляющее мерзкое послевкусие, которое надо заглушать большим количеством жидкости. Прохладная вода смывала с языка остатки трапезы, затем мясо снова поглощалось и так по кругу, пока голод не затих, уступив место сытости.
Справа раздался шорох. Велеслав, бросив недоеденный кусок, вскинул ружье и направил его в заросли гигантского папоротника. Лисица вернулась? Или другая тварь? За последних пару лет их развелось столько, будто двери в ад кто-то забыл закрыть. Не поддающиеся логике, они летали, охотились, паразитировали и просто жили, постепенно вытесняя людей. Говорили, что такое происходило раньше, только историки не заносили это в свои летописи, оставив на уровне легенд. Как-то человечеству удалось вытеснить существ, стерев всех до единого. И они вернулись спустя сотню, а то и больше, лет. А может быть и меньше. Велеслав во все это не верил. Он считал, что мир изучен плохо, а эта живность, не сталкивающаяся с могущественным врагом, размножилась и вылезла, не опасаясь двуногих, возомнивших себя вершиной эволюции.
Очередной шорох заставил охотника вскочить на ноги.
– Выходи. – Он сам удивился, что заговорил с незваным гостем. – Повторять не буду, иначе стреляю.
Папоротник зашевелился и выполз худощавый ребенок, крепко сжимая маленькую ладошку брата или сестры. Из-за спутанных грязных волос, заношенной одежды и грязи на лице сложно определить, какого они пола. Младший грыз ноготь на указательном пальце и, отрываясь от своего занятия, пускал слюни.
«Слабоумный что ли»? – Велеслав решил не убирать оружие.