Это за то, что не молитесь
Шрифт:
Детей могли отправить как приманку, чтобы он потерял бдительность, а потом напасть. Спрашивается, а зачем это делать? У него ведь нет каких-то важных реликвий или еще каких-то мелочей из-за которых его можно пристрелить. Об этом, конечно, окружающие не знают, могут только догадываться, но охотник сейчас думал о каннибалах – падший мусор, не способном отказаться от плоти себе подобных.
Старший ребенок долго сверлил взглядом выпотрошенную тушку собаки и старался не смотреть на мясо, готовившееся на импровизированном вертеле. Замычав, он крепче сжал ладонь младшего.
«Это их собака? – Велеслав убрал ружье. – Нет, псина была ухоженной, а эти дети – оборванцы. Значит, голодные».
– Уходите, – сказал он. – Это не дом милосердия, за просто так кормить не собираюсь.
Ответа не было. Две пары карих глаз уставились, будто их головы не понимали, что человек, стоявший перед ними, опасен. Или им было все равно. Или отчаяние так проело душу, что они готовы рискнуть.
Охотник не собирался делиться с ними едой. Почти не собирался. В любом случае, он должен был пополнить запас воды (во фляге осталось меньше половины), а, значит, пора уходить. Забирать с собой сырое мясо бесполезно, на него слетятся насекомые, а вот несколько жареных кусков не повредит. Замотав их в пергаментную бумагу, Велеслав спрятал будущий обед в боковой карман рюкзака.
Дети, испугавшись здорового и незнакомого человека, спрятались в кустах, пока он не прошел мимо, не бросив даже сочувствующего взгляда. Покидая место привала, охотник прислушивался к каждому шороху, но за ним никто не шел.
«Может быть, надо было забрать всю тушу? Нет, оно испортится раньше, чем я успею доесть».
Подставив лицо солнечным лучам, Велеслав взъерошил волосы. Темно-русые, с рыжим бликом, они частично выгорели, превратившись на ощупь в солому.
Некогда наслаждаться теплым днем. Место ночлега предусмотрительно расположено дальше деревни и ручья, а до наступления ночи у охотника еще множество дел.
Светлые и тонкие, как паутинка, волосы рассыпались водопадом, закрывая обзор. Разноцветные птички клевали из тарелки остатки обеда, пока за ними наблюдали. Тоненькие клювы набирали угощения, и птицы улетали в свои гнезда, чтобы накормить птенцов.
Бледна рука, редко бывавшая под палящим солнцем, убрала мешающие пряди. Следовало завязать волосы в хвост, пока не начали ругаться, только наблюдать за пернатыми гостями оказалось настолько захватывающе, что он не заметил, как со спины кто-то подошел.
– Нельзя ходить в таком виде. – Грозный голос заставил вздрогнуть.
Повернувшись, парень, как шторку, раздвинул волосы.
– Извините.
Он запнулся и нахмурил лоб, пытаясь вспомнить, как зовут эту сестру. «Наверное, Ксения. Пусть будет так».
Девушка, склонив туловище на бок, увидела птичек.
– Велеслав, ты кормишь зверушек. – Улыбка заиграла на ее лице. – Какой хороший мальчик. Всегда думает о тех, кто слаб.
Парень поджал ноги и уперся подбородком в колени.
– Я не люблю арахис, – выпалил он. Время на раздумья не было, иначе Создатель узнает, что он пытался обмануть. – Потому им и отдал, пока никто не видит. Но я все равно собирался их покормить.
Улыбка на лице Ксении не дрогнула.
– Хороший мальчик. – Девушка пригладила светлые пряди, заплетая их в хвост. – Ты не солгал, но в таком виде ходить нельзя.
Велеслав расслабился, позволяя сестре привести его волосы в подобающий вид. Все считали его хорошим, даже за последнее время проявляли уважение и заботу, будто он стал святым. А разве не к этому они шли?
С самого рождения их, свору детишек, родители отдали на воспитание сестрам и братьям этого особняка, чтобы они их учили, растолковывали принципы добра и зла, не позволяли свернуть на грешную сторону и, конечно, объясняли принципы мира, который принадлежал Создателю.
Каждое утро несовершеннолетние ученики перед учителем повторяли основные правила и на протяжении всей жизни строго их соблюдали. С младенчества, опекаемые старшими, дети не знали, что такое голод, бродяжничество и страх за свою жизнь. Нет, они боялись, что Создатель может покарать их – испепелить черную душу, но грешных людей здесь не было. Дети, которые не слушались, нарушали правила и легко поддавались искушению – возвращались родителям. Мама и папы плакали, умоляя дать их ребенку еще один шанс, но никого не прощали. Только чистая душа могла ступать по саду, что располагался вокруг особняка, в котором все жили.
– Ты себя хорошо вел? – спросила Ксения, когда закончила своей занятие.
– Да, конечно.
Она присела на скамейку и увидела книгу.
– Нравится? – поинтересовалась девушка.
Велеслав наморщил лоб. Не успев досчитать про себя до трех, парень быстро сказал:
– Если честно, то нет. Они все одинаковые. Я всегда знаю, чем закончится история: зло будет наказано, а по миру герой будет распространять добро.
Ксении такой ответ не понравился.
– Ты хочешь, чтобы зло ликовало?
Велеслав встрепенулся.
– Нет, конечно, нет. Даже в мыслях не было. – Его лицо покраснело. – Просто я не вижу смысла тратить время на то, что между собой похоже. – Парень склонил голову. – Если я согрешил, то понесу заслуженное наказание.
Девушка охнула.
– Ты не согрешил, я верю тебе. И верю, что ты достоин пойти дальше.
– Дальше? – Голова все так же была опущена. Чувство стыда не позволяло посмотреть сестре в глаза.
Ксения похлопала рядом собой, чтобы привлечь внимание собеседника. Но Велеслав остался сидеть на земле.
– Иногда мы выбираем из всех детей того, кто способен выдержать бремя и отправиться дальше. – Девушка понизила голос. – Только никому об этом не говори.
– Но это не обман?
– Нет, тебя ведь об этом никто не спрашивает, потому ты не будешь лгать.
Велеслав понимающе кивнул и расслабился.
Птички опустошили тарелку, оставили на ней перо и полетели дальше. Солнце клонилось к закату, согревая остатками тепла. Парень поправил белоснежный рукав рубашки. Интересно, сестра сильно будет ругаться, если заметит, что его штаны пыльные? Если да, то он сам их постирает. Нельзя докатиться до того момента, когда его, двадцатилетнего парня, вернут родителям. Мама и папа расстроятся, ведь каждый месяц они получают хорошие деньги за то, что их сын ведет себя послушно. А когда Велеслава стали ставить в пример другим, то к основной сумме добавилась премия. Папа признался, когда в очередной раз навещал сына.