Это же Патти!
Шрифт:
– Что бы ты стала делать, если бы к тебе явился дух? Перепугалась бы?
– Конечно нет! – с достоинством сказала Эвелина. – Я очень любила кузину Сюзан. У меня нет никакой причины бояться ее духа.
Снизу донесся запах кипящей патоки. Патти извинилась и направилась в кухню. Она нашла, что на духовных высотах, где обитала Эвелина, атмосфера слишком разреженная, чтобы там мог дышать обычный человек.
Горячую леденцовую массу уже готовились разливать в миски.
– Эй, Патти! Ты не работала с нами? Сбегай в кладовую и принеси масла, чтобы у нас леденцы к рукам не прилипали, – распорядилась Присцилла.
Патти послушно отправилась вместе с кухаркой в подвал, не думая ни о чем, кроме масла. На полке в кладовой стоял завтрашний десерт – выставленные
Пока три подруги тянули и крутили из еще довольно горячей леденцовой массы витые палочки в уединенном углу кухни, Патти, заливаясь смехом, рассказывала Конни и Присцилле о своем плане. Конни всегда была готова принять участие в любой затеваемой проказе, но на Присциллу иногда требовалось оказать давление. Она начинала – что было крайне неудобно – превращаться в высоконравственную натуру, так что двум ее подругам, которые еще пользовались всеми преимуществами своей аморальности, порой было трудно вовлечь ее в свои проделки.
Наконец Присцилла дала свое неохотное согласие, а Конни с энтузиазмом вызвалась достать разводной гаечный ключ. Будучи капитаном спортивной команды, она могла сделать это лучше, чем Патти. Во время краткого визита в конюшню – под предлогом необходимости проконсультироваться с Мартином насчет разметки теннисных кортов – она выбрала на его верстаке один из гаечных ключей, небрежно накрыла его своим свитером и благополучно унесла, а затем вместе с Патти пронесла добычу тайными окольными путями в Райский Коридорчик. На пути было много разных опасных моментов, за которыми следовало много сдавленных смешков, но наконец гаечный ключ и пирог (несмотря на пострадавшую в пути глазурь, с первого взгляда становилось ясно, что он лимонный) были благополучно спрятаны под кроватью Патти, чтобы сыграть свою роль в предстоящем ночном приключении.
Звонок «отхода ко сну», как всегда, прозвенел в половине десятого, но все остались глухи к нему. Повсюду еще царил беспокойный дух празднества. Младшие девочки из Палаты Младенцев бегали по коридорам и дрались подушками, пока их, сурово отчитав, не отправила в кровати сама директриса. Было почти десять, когда кондитерши вымыли липкие руки и отправились наверх.
Под своей дверью Патти встретила делегацию участников гонок с картофелиной. Ей было объявлено, что она выиграла приз. Собралась заинтересованная толпа, чтобы пронаблюдать, как она откроет шляпную картонку. В картонке оказался жестяной похоронный венок, который все видели в ту зиму в витрине деревенского гробовщика: Малыш купила его дешево, так как он был засижен мухами и следы не оттирались. Венок водрузили на конец блестящей палки и пронесли по коридору под мелодию марша «Тело Джона Брауна» [30] , в то время как Мадемуазель тщетно ломала руки и умоляла соблюдать тишину.
30
Популярный марш времен Гражданской войны в США. («Тело Джона Брауна лежит в земле, но дух его идет в бой».) Джон Браун (1800–1859) – американский борец за отмену рабства; пытался поднять восстание чернокожих рабов в штате Виргиния, но был арестован и казнен по приговору суда.
– Mes ch`eres enfantes — десять часов. Soyez tranquilles. Патти!.. Mon Dieu!.. Как ты плохо себя ведешь! Маргерит Маккой, вы меня не слышите? Идите в свою комнату, сию ми-ну-ту! Вы не из моего коридора. Дети! Я умоляю. Идите спать… все… tout de suite! [31]
Процессия ликовала и шла дальше, пока мисс Лорд не спустилась из Восточного крыла и не отдала распоряжение не шуметь. Мисс Лорд, когда была разгневана, быстро могла добиться своего. В Райском Коридорчике на время восстановился покой, и мисс Лорд победно вернулась в свой собственный лагерь. Но тут же гам поднялся снова, так как обнаружилось, что кто-то щедро посыпал сахарным песком все постели. Обвинение немедленно пало бы на Патти и Конни, если бы они не собрали такой же песок в больших количествах с собственных простыней. Прошло еще полчаса, прежде чем постели были перестелены и школа наконец успокоилась, чтобы погрузиться в сон.
31
«Мои дорогие дети… Успокойтесь… Боже мой… сейчас же!
Когда дежурная учительница совершила последний обход школы и все затихло, Патти откинула одеяло и осторожно ступила на пол. Она была по-прежнему одета – и лишь сменила туфли на мягкие домашние тапочки, больше подходящие для ночных приключений. Присцилла и Конни присоединились к ней. К счастью, высоко в небе была полная луна, так что зажигать свет не пришлось. С помощью двух своих ассистенток Патти превратила простыни со своей кровати в два больших крыла и надежно прикрепила их английскими булавками. На голову ей натянули наволочку, углы которой завязали, превратив в уши. Присилла и Конни на мгновение заколебались с ножницами в руке.
– Скорее прорежьте нос, – шепнула Патти. – Я задыхаюсь!
– Вроде как нехорошо испортить совершенно хорошую наволочку, – сказала Присцилла, чувствуя легкий укор совести.
– Я положу деньги за нее в коробку для пожертвований, – пообещала Патти.
Были вырезаны глаза, нос и улыбающийся рот, а жженой пробкой наведены дьявольски выгнутые брови. Наволочка была крепко завязана у нее на шее, чтобы не соскользнула, уши висели криво и колыхались – она была самым поразительным призраком, какой когда-либо покидал приличную могилу.
Эти приготовления заняли довольно много времени. Когда Патти была готова, часы показывали без десяти двенадцать.
– Я подожду, пока пробьет полночь, – сказала Патти. – Тогда я впорхну в комнату Эвелины, помашу крылами и шепну: «Пойдем!» Гаечный ключ и пирог я оставлю в ногах ее кровати, чтобы она потом знала, что это ей не приснилось.
– Что, если она завизжит? – спросила Присилла.
– Не завизжит. Она любит призраков… особенно кузину Сюзан. Она сказала сегодня вечером, что была бы рада встретиться с ней.
– Но что, если она все-таки завизжит? – настаивала Присилла.
– О, пустяки! Я помчусь назад и прыгну в кровать. Прежде чем кто-то проснется, я уже буду крепко спать.
Они совершили разведку в пустые коридоры, чтобы убедиться, что все спокойно. Из открытых дверей доносилось лишь размеренное дыхание. Эвелина – к счастью – жила одна в комнате, но – к несчастью – в самом конце Восточного крыла, а комната Патти находилась в противоположном конце здания. Конни и Присцилла в домашних тапочках и халатах следовали на цыпочках за Патти, пока она летела вдоль Райского Коридорчика. Она проплыла туда и обратно и помахала крыльями в лунном свете, лившемся через застекленную крышу центрального холла. Две зрительницы прижались друг к другу и содрогнулись – от восторга. Несмотря на то что они присутствовали за сценой, помогая Патти облачиться в костюм, обе получили ясное представление о том, что почувствует неожиданно разбуженный и верящий в призраков человек, и не без некоторого страха думали о последствиях. У входа в Восточное крыло они вручили Патти ее пирог и гаечный ключ и вернулись в Райский Коридорчик. Им не хотелось, чтобы их обнаружили слишком далеко от их комнат, если все же поднимется шум…