Это же Патти!
Шрифт:
Она подняла глаза от карт, мысленно формулируя завершающую фразу.
– Я вижу хорошую судьбу, – начала она, – если…
Ее взгляд скользнул мимо собеседника в открытое окно, и ее сердце дрогнуло: на расстоянии не более двадцати футов от них из своего экипажа безмятежно высаживались миссис Трент и мисс Салли, явившиеся с жалобой на новое электрическое освещение в школе.
Патти судорожно впилась пальцами в плечо Конни и прошипела ей в ухо:.
– Салли и директриса! Быстро за мной!
Она одним взмахом собрала карты и встала. Ускользнуть через дверь было
– Прощайте! – сказала Патти, подскакивая к окну. – Цыгане зовут. Мы должны идти.
Она влезла на подоконник и спрыгнула с высоты восьми футов на землю. Конни последовала за ней. Обе были способными ученицами мисс Джеллингз.
Мистер Лоренс Гилрой с разинутым ртом остался стоять, глядя на то место, где они только что были. В следующее мгновение он уже любезно кланялся директрисе Св. Урсулы и усердно старался сосредоточить свой затуманенный ум на обстоятельствах короткого замыкания в Западном крыле.
Патти и Конни вышли из вагона конки – оставив в нем множество заинтересованных их видом пассажиров – на перекрестке, не доехав до школы. Они проследовали вдоль школьной ограды, пока не оказались напротив конюшен, и скромно приблизились к заднему крыльцу. Им повезло: они не столкнулись ни с кем более опасным, чем кухарка (она дала им имбирных пряников), и наконец достигли своей комнаты в Райском Коридорчике, ничуть не пострадав от своего приключения… и с девяноста центами чистой прибыли.
Когда наступали долгие светлые вечера, промежуток между обедом и вечерними классами в Св. Урсуле заполняли уже не танцами в холле, а общим весельем на лужайке перед домом. В эту субботу вечерних занятий не было, а потому никто не заходил в помещение – все оставались на открытом воздухе. Школьный год почти завершился, предстояли долгие каникулы, и девочки кипели не меньшим весельем, чем шестьдесят четыре резвых ягненка. Игры в жмурки, в «свои соседи», в пятнашки проходили одновременно. Хор на ступеньках гимнастического зала распевал «Цыганскую дорогу», заглушая меньший хор, собравшийся на парадном крыльце. Пять или шесть девочек рысцой бегали вокруг крикетной площадки, катая обручи, а разрозненные группы гуляющих встречались на узких дорожках, приветствуя друг друга радостными возгласами.
Присцилла, Патти и Конни, уже умытые, переодетые и отчитанные за опоздание, бродили, взявшись под руки, в летних сумерках, и беседовали – чуточку озабоченно – о будущем, которое так давно манило их и которое было теперь так пугающе близко.
– Знаете, – сказала Патти с чем-то вроде растерянного вздоха, – через неделю мы будем взрослыми!
Они остановились и молча оглянулись на веселую толпу, скачущую на лужайке, на большой задумчивый дом, который на протяжении четырех бурных, веселых, беззаботных лет любезно давал им приют. Быть взрослыми казалось ужасно скучно. Они горячо желали протянуть руки и ухватиться за детство, которое так бездумно растратили.
– Ох, это кошмар! – выдохнула Конни с неожиданной свирепостью. – Я хочу остаться молодой!
В таком необщительном
– Это Джелли! – прошептала Конни.
– И мистер Гилрой, – отозвалась Патти.
– Убежим? – спросила Конни в испуге.
– Нет, – сказала Патти, – сделаем вид, что его не заметили.
Втроем они приблизились со скромно потупленными глазами, но мисс Джеллингз, проходя мимо, весело их приветствовала. Был в ее голосе и манерах какой-то неуловимый трепет счастья – «что-то электрическое», как сказала потом Патти.
– Привет, скверные маленькие цыганки!
Это было исключительно неуместное приветствие, но она улыбалась и не подозревала о своем промахе.
– Цыганки?
Мистер Гилрой повторил это слово, и его оцепеневший ум вдруг заработал. Остановившись, он окинул всех троих внимательным взглядом. Они были одеты в элегантные муслиновые платья – такие милые молодые девушки… милее не встретишь. Но даже в начинающих сгущаться сумерках было заметно, что Патти и Конни слишком смуглы: чтобы отмыть кофейные пятна, нужен кипяток.
– О!
Он глубоко вздохнул, осознавая истину, в то время как на его лице сменяли друг друга самые разные чувства. Конни смущенно уставилась в землю, но Патти вскинула голову и взглянула прямо на него. Мгновение они смотрели друг на друга. Взглядом каждый просил другого не выдавать тайну… и каждый безмолвно обещал.
Ветер донес до них голоса девочек, исполнявших хором «Цыганскую дорогу», и, когда они зашагали дальше, мисс Джеллингз тихонько подпела далеким певицам:
– Полмира меж нами, голубка, Но пусть тебя не томит тревога: Цыганскую душу к цыганской душе Всегда приведет дорога…Слова замерли где-то среди теней.
Конни, Патти и Присцилла стояли рука об руку и смотрели вслед счастливой паре.
– Школа потеряла Джелли! – сказала Патти. – И боюсь, Конни, это наша вина.
– Я рада за нее! – с чувством сказала Конни. – Она слишком милая, чтобы провести всю жизнь, требуя от Айрин Маккаллох стоять прямо и втягивать живот.
– Во всяком случае, – добавила Патти, – у него нет никакого права сердиться, так как – если бы не мы – он никогда не решился бы на новую попытку…
Они продолжили путь через луг, пока не добрались до изгороди соседнего пастбища, где постояли, запрокинув головы и разглядывая темнеющее небо. Настроение мисс Джеллингз передалось им; приключения этого дня странно взволновали их. Они испытывали трепет перед неизведанным будущим с ожидающей их где-то совсем рядом Любовью.