Этот идеальный день
Шрифт:
– Откуда они у вас?
– Один из группы работает в медицентре.
– Решайся, – сказала Лайлак. – Ты хочешь услышать, что тебе надо говорить и делать?
Чип потряс коробочку, но в ней ничего не загремело. Он смотрел на две смутных фигуры перед собой. Он кивнул.
– Хорошо, – сказал он.
Они стали рассказывать ему все, что нужно. Лайлак села на кровать рядом с ним, Кинг – на отодвинутый от письменного стола стул. Они научили его напрячь мускулы перед анализом обмена веществ и смотреть поверх объектива во время проверки глазного дна. Они сказали ему,
– Это страшно важно, – сказал Кинг.
– Извините, что важно?
– Не надо совсем не обращать на него внимания, – сказал Кинг. – На отчет.
– Заметь его, – сказала Лайлак. – Посмотри на него, а потом веди себя так, как будто не стоит утруждаться брать этот отчет и читать его. Как будто тебе достаточно все равно – так или эдак.
Когда они закончили, было уже поздно; последний сигнал прозвучал полчаса назад.
– Лучше нам выйти поодиночке, – сказал Кинг. – Ты иди первой. Подожди на углу.
Лайлак поднялась на ноги, и Чип тоже встал. Ее рука нашла его руку.
– Я знаю, ты все сделаешь как надо, Чип, – сказала она.
– Я попробую, – сказал он. – Спасибо, что вы пришли.
– Пожалуйста, – ответили они и пошли к двери. Чип подумал, что увидит ее в свете холла, когда она будет выходить, но Кинг встал в дверном проеме, и дверь закрылась.
Несколько секунд они стояли друг перед другом, молча.
– Не забудь, – сказал Кинг, – красная капсула – сейчас, другие две – когда проснешься.
– Да, хорошо, – сказал Чип, нащупывая в кармане коробочку.
– У тебя не должно быть никаких затруднений.
– Я не знаю, так много надо запомнить. Они опять замолчали.
– Большое спасибо, Кинг, – сказал Чип, протягивая в темноте руку.
– Ты везучий человек, – сказал Кинг. – Снежинка очень страстная женщина. Вы с ней прекрасно проведете много времени. Чип не понял, почему он это сказал.
– Надеюсь, – ответил он, – трудно поверить, что может быть больше одного оргазма в неделю.
– Что нам нужно теперь сделать, – сказал Кинг, – так это найти мужчину для Спэрроу. Тогда у всех кто-то будет. Так лучше. Четыре пары. Никакого напряжения.
Чип опустил руку. Он вдруг понял, что Кинг велит ему держаться подальше от Лайлак, назначает, кто кому принадлежит, и велит ему подчиняться этому разделению. Видел ли Кинг, как он потрогал руку Лайлак?
– Теперь я пойду, – сказал Кинг, – отвернись, пожалуйста.
Чип отвернулся и услышал, как Кинг двинулся к двери. Комната слабо осветилась светом из коридора, по полосе света пробежала тень, и все исчезло, когда дверь закрылась.
Чип обернулся. Как странно думать о том, что кто-то так особенно любит другого члена, что хочет, чтобы никто до него не дотрагивался! Станет ли он таким же, если его лечения ослабят? В это – как и во многое другое – трудно было поверить.
Он подошел к выключателю и, дотронувшись, понял, чем он заклеен: полоской ленты, под которой было что-то плоское и квадратное. Он отодрал ленту и нажал на кнопку. Он зажмурился от засверкавшего потолка.
Когда он снова стал видеть, он посмотрел на ленту, она была телесного цвета, с приставшим кусочком синего картона.
Он выбросил ленту в мусоропровод и вынул из кармана коробочку. Она была из белого пластика с откидывающейся крышкой. Чип открыл ее. Внутри на вате лежала красная капсула, белая, и еще одна, наполовину белая, наполовину желтая.
Чип взял коробочку с собой в ванную и включил свет.
Поставив коробочку на край раковины, он открыл воду, вынул из углубления чашку и наполнил ее. Затем выключил воду.
Он начал думать, но прежде, чем серьезно задуматься, он вынул красную капсулу, положил ее как можно дальше на язык и выпил воду.
Им занимались целых два врача, вместо одного. Они водили его, одетого в бледно-синий халат, из одного кабинета в другой, совещались с осматривающими его врачами, совещались между собой и делали пометки и записи на бланке медицинского отчета, передавая его друг другу. Один из врачей была женщина лет за сорок, вторым – мужчина тридцати с чем-то лет. Женщина иногда обнимала Чипа за плечи во время ходьбы, улыбалась и называла его «младший брат». Мужчина смотрел на него бесстрастно, его глаза были меньше обычного размера, и, к тому же, слишком близко посажены. На щеке у него был свежий шрам, от виска до угла рта. Врач не отрывал глаз от Чипа – кроме тех моментов, когда смотрел на бланк отчета.
Даже совещаясь с другими врачами он смотрел на него. Когда все трое входили в очередной кабинет, – врач обычно входил следом за Чипом и улыбающейся женщиной-врачом. Чип думал, что он устроит какой-нибудь неожиданный шум, но он ничего не сделал.
Беседа со старшим советчиком, молодой женщиной, прошла хорошо, как понял Чип, но все остальное шло плохо. Он испугался напрячь мускулы перед анализом обмена веществ, потому что доктор смотрел на него, и он забыл, что нужно смотреть поверх объектива во время исследования глазного дна, а вспомнил, когда было уже поздно.
– Плохо, ты пропустишь рабочий день, – сказал наблюдающий за Чипом врач.
– Я наверстаю, – ответил Чип и, сказав, понял, что это ошибка – так отвечать. Он должен был сказать «все к лучшему», или:
«Я буду здесь весь день?», или просто вялое «да» перелеченного члена.
В полдень ему дали выпить стакан горькой белой жидкости вместо унипирога, а затем были новые тесты и анализы.
Женщина-врач уходила куда-то на полчаса, но мужчина не уходил.
Около трех часов они, похоже, закончили и отвели Чипа в маленький кабинет. Мужчина сел за стол, а Чип – напротив него.