Этот культ мой
Шрифт:
При мне нет ни телефона, ни трости, ни способа спуститься вниз. Тут либо я выпрыгиваю из окна и сразу разбиваюсь всмятку, либо выживаю, меня ловят и... тоже умираю. На помощь не позвать, слишком отдаленное место, окруженное высокими деревьями, даже сигнал не подать. В общем этот путь даже не обсуждается.
Далее идет вариант с выходом через двери. Хотя это тоже не просто. В «высотке» есть люди, их не мало и скорее всего большинство из них подготовленные двухметровые бойцы, которые спокойно могут оторвать мне голову голыми руками. Камер я здесь не видел
Дверь на замок не закрыта, но за ней, за маленьким столом сидят те двое верзил, в карты играют. Попробовать их провести вокруг пальца? Но как?
– Система.
[Аристарх Печерин.
Титул: Повелитель Псов.
22 Года.
Уровень 11.
Мана 2735/2960
Опыт: 6909/20480.
Класс не определен.
Навыки:
Красноречие 9 уровень. Пассивный.
Убеждение 6 уровень. Пассивный-вспомогательный.
Обман 3 уровень. Пассивный-вспомогательный.
Угроза 2 уровень. Пассивный-вспомогательный.
Анализ 5 уровень. Активный.
Улучшенный слом языкового барьера. 5 уровень. Пассивный.
Чувство опасности 2 уровень. Пассивный.
Тупой вопрос. 2 уровень. Активный.
Улучшенное восстановление маны. 2 уровень. Пассивный.
Железный желудок. Не прокачиваемый. Пассивный.
Покровитель: Беспомощный Бог.]
Конечно я смогу запутать верзил Тупым вопросом, но что дальше? Всего три минуты, мне не хватит, что бы даже на сто метров отойти от здания, особенно без трости.
А еще звезды. Они сегодня опять смеются. И скорее всего именно надо мной, а как же иначе?
– Ауууууууууф!!!
– прозвучал долгий собачий вой из приоткрытого окна, точнее так может показаться простым людям без системы и без такого билда навыков, как у меня.
– Главный Воооожааааак! Мы тут!
– кричал не безызвестный мне мопс. Он скрывался где-то за деревьями, но сам в плотную не приближается. Скорее всего остальные рядом с ним.
– Если я буду говорить тихо, вы меня услышите? Вы все тут?
– Нааа всеее вопрооосы дыаааа!
– ответил пудель. Не знаю почему, но их голоса весьма легко различить. У мопса он слегка писклявый, у пуделя басистый, у остальных… ладно, об этом позже. Значит все тут.
– Хорошо, вы нашли меня по запаху?
– Само собой, вожак.
– его голос стал тише, но все равно так же разборчив.
– Мы не успели к назначенному времени, за нами охотились какие-то люди, скорее всего это была команда по отлову бродячих собак, как ты и предупреждал, а потом придя к месту увидели разруху и много людей в полицейской форме и твой кирпич, что вы называете телефоном. Мы бегали по всему городу, пока не учуяли твой след. И вот мы здесь.
– Он сейчас у вас?
– Да, в целости и сохранности!
– Тогда слушайте мою команду, можете разведать все вокруг дома и проникнуть во внутрь?
– Попробуем, но это будет очень сложно.
– К сожалению сейчас это необходимо. Засекайте
– сказал я, отходя от окна.
– Ауууууууууф (есть)!
Собаки молодцы. Я в целом собак уважаю и люблю. У бабушки с дедушкой был один старый пес — Мишка. Умный, большой, добрый дворняга. Жил, поживал, пока старый алкаш его по пьяне не прикончил и не разделал на мясо, не из-за голода или туберкулеза, а просто потому что захотел попробовать. А после меня — пятилетнего ничего не подозревающего шкета накормил им. Он еще с таким лицом наблюдал, как я уплетаю его, с такой ублюдской, ехидной улыбкой…
Я когда об этом узнал долго плакал и блевал, на еду месяц вообще смотреть не мог, мне всегда казалось, что вместо нормально еды будет подстава от этого морального урода. И да, это еще одна причина из-за которой я превращу жизнь этого человека в ад.
Надеюсь с моими новыми друзьями ничего плохого не случится.
*****************************
Самое первое мое воспоминание об этом мире — это как перед моим носом закрывается клетка. Она была маленькой, не уютной и ржавой. День за днем меня кормили всякой дрянью, по сравнению с которой трехнедельный сгнивший мусор — это настоящее пиршество. Каждый день вкалывали препараты и делали записи моего состояния. С лап до хвоста я был облеплен тем, что люди называли «датчиками». Но я был не один, нас был много, больше, чем я мог тогда сосчитать. Все мы выли, кричали, вопили в страхе и ужасе. С каждым днем нас становилось все меньше, а пытки все изощреннее и больнее.
Наши знания, разум и понимание окружающего мира стали равны тем, кого домашние собаки называют хозяевами — людям.
Эмоциональные и физические пытки продолжались до тех пор, пока однажды мы не обнаружили, что нас осталось всего пятьдесят.
К тому моменту мы уже хорошо разбирались в человеческой речи, в их повадках, в их отношении и планах на нас.
Мы были подопытными.
Люди в халатах, с шприцами в руках хотели что бы мы стали послушными, сильными, агрессивными. Но мы не хотели им подчиняться. Я и пятнадцать моих товарищей отказались плясать под их дудку, за что нас собирались списать.
Мы должны были умереть еще в лаборатории, но пришел человек в черном костюме и сказал, что мы сгодимся для черновой работы.
Нас разделили с оставшимися товарищами и отправили в другой город — территорию людей, где они живут в муравейниках, как тараканы в мусорной куче сидят друг на друге. И именно в этом месте двуногие делают в основном то, что им не нравится.
Вот и нам не понравилось, что они делают с нами. Выбора не было. Мы были голодными, нас кормили в лучшем случае раз в два дня. И то, чем они нас кормили конечно была человечина и ничего более.