Этот мир для Тинни
Шрифт:
Тинни покачала головой. Ну, право слово, что за ребячество со стороны рыжеволосого! Хотя, может, так и должны вести себя дети? Она уже очень давно не общалась со сверстниками. Это казалось ей глупым и скучным.
Вслед за Смотрителями Тинни поднялась по широкой лестнице на второй этаж, где ее завели в небольшую комнату, в которой помещались огромный стол, большое, явно удобное кресло и несколько шкафов с полками, заставленными бесконечными папками.
В кресле, за столом, восседала женщина, с таким холодным взглядом, что Тинни поежилась. Но свои глаза не отвела, лишь слегка сощурившись. Так было легче. Даже посмотрела, как зовут эту
– Вы свободны! – холодно произнесла Ада Лина и Смотрители Опыта, едва кивнув, скрылись за дверью кабинета. Тинни не стала удостаивать их прощальными словами или, даже, кивком головы. Это, просто, два человека, испортившие, на какое-то время, ее жизнь.
Главный Смотритель встала и посмотрела на девочку сверху вниз.
– Тинни… Тинни Берри… Да еще и с приставкой Нумэ…
Сказано это было таким тоном, словно ее имя было чем-то оскорбительным. Девочке стало неприятно, но ее лицо осталось неизменным.
– Знаю я, кем был твой отец! Жалкий борец за правду, которую придумал он вместе с Гамельнской! Но это не дало ему бессмертия! А теперь, поглядите! Его дочурка! Да еще и скрывалась от нас. Закон нарушала. Что там у тебя с уровнем? Наверное, прокачал тебя папашка, вот и скрывал потом ото всех.
В груди Тинни бурлило и клокотало возмущение, боль за отца. Но она твердила себе, что нельзя поддаваться на провокации. Гораздо больше волновала проверка уровня. И тут ее ждало то, на что она так надеялась – лицо Ады Лины удивленно вытянулось, и женщина разочарованно выдохнула.
– Что это за параметры? Нулевка? Да еще и без профессий? И характеристики такие паршивые даже у новорожденных редко встречаются!
Да. Тинни понимала, почему Старший Смотритель так разочарована. Женщине, явно, хотелось подвергнуть девочку болезненной и унизительной процедуре отнятия опыта. Но отнимать было нечего.
– Твои бездарные родители совсем ничему тебя не учили? – выплюнула вопрос Ада Лина, злясь еще сильнее от того, что девочка ей не отвечала и никак не реагировала, продолжая смотреть прямо в глаза. – Может, тебя и из дому никто не выпускал? Заперли в темноте, а ты света белого не видела? Может, ты еще глухая и немая? С таких идиотов станется дефектную родить!
Вот тут Тинни не удержалась. Глаз ее дернулся. Старший Смотритель это заметила и довольно ухмыльнулась.
– Ну, по крайней мере, слышишь и понимаешь! Так что от работы и от учебы отлынивать не получится! Лет шесть-семь тебе? Уже пора!
Из кабинета Ады Лины девочку выводил сморщенный старичок, которого называли странным словом «Завхоз», хотя определялся он как «Складской работник Парт Оби». Старичок обращался к Тинни ласково, участливо улыбался и подбадривающе похлопывал по плечу, говоря, что ей тут будет хорошо, потому что ребят много ее возраста, можно бегать и играть, когда время свободное от учебы остается.
Тинни даже улыбнулась ему в ответ пару раз. Хотя улыбка и была совершенно искусственной. Просто, старичок так сильно отличался своей искренностью и приветливостью от большинства людей, которых она встречала последнее время, что девочка даже удивилась. Забыла уже, что, в большинстве своем, люди не такие уж и плохие.
– Устраивайся, - старичок
Ей было девять. Просто выглядела Тинни младше своего возраста. Но поправлять старичка не стала. Просто неопределенно пожала плечами. Чем меньше о ней знают, тем лучше. А доверять никому она не собиралась, даже такому милому старичку. А то, что он возраста не видел, было для Тинни не удивительно. Многие прокачивались недостаточно для того, чтобы видеть что-то большее, чем ник и уровень.
Завхоз Парт опять ободряюще похлопал ее по плечу и ушел. Тинни осталась в огромной комнате одна. Девочка подошла к единственной кровати, на которой из вещей лежал лишь тонкий, комковатый матрас и положила на него постельное белье и одеяло, выданные ей старичком. Еще рядом легли аккуратно сложенное форменное платье неприятного болотного цвета, в тон ему грубые ботинки, и умывальные принадлежности, также выданные Партом.
Тинни огляделось. Неужели кто-то может назвать это место своим домом, даже временным? Все чисто, аккуратно, даже стены покрашены свежей краской. Но здесь слишком стерильно. Словно обитать тут должны солдаты, а не дети. На зарешеченных окнах нет занавесок. Все кровати идентичны друг другу, заправлены без единой складочки, одеяло того же, дурацкого, непонятного зелено-коричневого цвета, что и платье, подушки с наволочками сероватого оттенка стоят аккуратными треугольниками. Между кроватями по две тумбочки, в каждую из которых влезет, разве что, пара платьев, да ботинки.
И больше ничего. Ни игрушек, ни рисунков. Того, что должно говорить о присутствии детей. Тинни поежилась. Ей, правда, не особо были нужны игрушки, хватало той куклы, что когда-то сшила ей мама, а теперь бережно хранилась в рюкзаке. Но порисовать и она была, порой, не против. Даже, когда обитала какое-то время в лесу. Сейчас у нее оставались небольшой кусок мела и грифельная доска, на которых она малевала свои художества и тренировалась в письме и счете.
Вздохнув, Тинни быстро переоделась и даже заправила кровать, стараясь придать ей такой же вид, как и у соседних. Незачем выделяться. Чем меньше к ней внимания, тем лучше. Особенно от взрослых. Поморщилась из-за ботинок. Жесткие и неудобные. И никаких плюсов к характеристикам, впрочем, как и у платья. Которое еще и неприятно кололось.
«Это все ненадолго!» - сжав зубы, напоминала себе Тинни. Она аккуратно присела на кровать, расправила несуществующие складки на юбке платья и сложила руки на коленях. Так и просидела почти час в ожидании кого-то. Кого, впрочем, она сама не знала. Хорошо, что ждать она научилась, выслеживая особо юрких мобов.
Наконец, дверь в комнату отворилась, и внутрь начали заходить девочки. При этом, они не ввалились веселой гурьбой, а тихо зашли, шагая аккуратным строем. Их взгляды заинтересованно скользили по Тинни, но никто не задержался, чтобы рассмотреть ее поподробнее или расспросить о чем-нибудь. Каждая дошла до своей кровати и молча встала у нее, сложив руки за спиной. Даже две самые маленькие девчушки стояли смирно, почти не шевелясь. Тинни сообразила последовать их примеру. Только сложила руки, как в комнату вплыла дородная дама со взглядом, выражающим всеобъемлющее презрение.