Этот мир не выдержит меня. Том 2
Шрифт:
В толкучке легко прикончить даже профессионала. Никакие навыки и никакие умения не спасут от яда, попавшего в кровь через ранку, спрятавшуюся в густых волосах — почти неслышный щелчок и на затылке цели остался крохотный след от инъектора. Зря мой бывший коллега понадеялся на службу безопасности лучшего ночного клуба восточного побережья. Очень зря.
Почувствовав укол, без пяти минут покойник сразу всё понял. Я не видел его глаз, однако ощущал животный ужас, заполнивший сознание мужчины — он пытался растолкать окружающих, чтобы сбежать, хотя это не имело ни малейшего смысла.
Страх превратил движения тренированного тела в рывки — дёрганные и нелепые. Человек содрогался в предсмертных конвульсиях, а окружающие смеялись и хлопали в ладоши, принимая происходящее за необычный танец.
Всего несколько секунд и мой бывший коллега уже лежал на полу. Кое-как перевернувшись на спину, он с ужасом смотрел на меня и шептал побледневшими губами: «Обманул шаман, да?». Не знаю, как мне удалось разобрать в таком шуме последние в его жизни слова...
Я выдохнул, стараясь прогнать ненужные воспоминания. Образы прошлого уже не имели никакого значения. Тот, за кем Родина отправила меня на другой континент, остался в ином времени и в ином мире. Там же остался и шаман тутси, обещавший нам неуязвимость в обмен на помощь его народу в Великой африканской войне. Обещавший, но не сдержавший своё обещание. Впрочем, всё это было уже неважно.
Я моргнул, возвращаясь к реальности. Меня «выбросило» из тела всего на долю секунды, но даже за это короткое время обстановка вокруг разительно изменилась — толпа подалась в стороны, освобождая проход. Люди жались к стенам, столам и друг к другу, стараясь держаться от меня как можно дальше. На побледневших и пропитых лицах застыла гримаса неподдельного страха.
Рядом со мной образовалось пустое пространство, словно кто-то начертил невидимый круг, который нельзя было пересекать. Я шёл вперёд, и люди «обтекали» этот круг, провожая меня испуганными взглядами — похоже, им каким-то образом передался ужас человека, умершего от моей руки в далёком прошлом.
Что произошло? Почему очередной «припадок» не был похож на предыдущие и почему он, в конце концов, случился именно сейчас? Неужели дело только в том, что мне стало неуютно идти сквозь толпу? К сожалению, ответов на столь животрепещущие вопросы у меня не было... А всему виной чёртов Кербер, из-за которого я не успел расспросить Хольда об этом состоянии — возможно, старикан смог бы пролить свет на происходящие со мной странности.
Хотя способность черпать страх из событий прошлого лишней явно не станет... Особенно если учесть, сколько «приятных» воспоминаний осталось у меня из предыдущей жизни. Однако хотелось бы как-нибудь управлять этим полезным процессом, чтобы не растрачивать силы на разгон трактирной алкашни. Глупо стрелять из пушки по воробьям.
Как бы то ни было, пару десятков шагов до подсобки, рядом с которой стоял трактирщик, я преодолел быстро и с комфортом — никто из посетителей так и не решился встать на моём пути.
Здоровяк смотрел на происходящее с недоумением — на него этот наведённый ужас почему-то не подействовал.
— Чё с ними? — спросил он, смерив меня удивлённым взглядом. — Чё они все вдруг обосрались от страха?
— Я им сказал, что ты цену на пиво поднять хочешь, — усмехнулся я. — Вот всех и проняло.
Не дожидаясь развития темы, я проскользнул мимо гиганта в подсобку, где меня уже ждал насупленный Клоп. Мальчуган сидел на корявом рассохшемся табурете и чистил крохотным ножичком какой-то корнеплод, похожий на картофель. Судя по злому взгляду и поджатым губам, сынишка уже узнал от папани о том, какая участь ждала его в самом ближайшем будущем.
— Встать! — рявкнул я.
От моего окрика загудели медные котлы, в беспорядке стоявшие тут и там, а Клоп от неожиданности подпрыгнул на полметра вверх. Правда, пацанёнок быстро взял себя в руки и сделал вид, что не услышал команды. Жаль, но, похоже, словами здесь не обойтись.
Я быстро подошёл к мальчугану и ударом ноги выбил из-под тощей фигурки табурет. Плод трудов какого-то обиженного жизнью и природой столяра отлетел к стене, где и закончил свой славный трудовой путь, с треском развалившись на части. Клоп же, подхваченный мной за ворот рубахи, с визгом опустился на пол. Спустя всего мгновение, он пришёл в себя и сразу попытался ткнуть меня в живот своим «грозным» клинком.
Разумеется, я не забывал контролировать зажатый в маленькой руке ножик, так что выпад не увенчался успехом. Резкий удар раскрытой ладонью по запястью, и Клоп остался без оружия — выпучив горящие от ненависти глаза, он замер, потирая отбитую кисть.
Мне не хотелось обижать малыша, но другого выхода не было — солдат, пусть даже такой молодой, должен усвоить, что нельзя игнорировать приказы командира. В критической ситуации неподчинение может привести к крайне печальным последствиям, причём как для самого бойца, так и для всех остальных. Поэтому пусть лучше пацанёнок немного пострадает сейчас — это, возможно, позволит выжить в бою.
Да и доброе отношение с моей стороны только бы усилило переполнявшую Клопа жалость к себе. Нельзя потакать ребёнку, обиженному на весь мир — это лишь усугубит ситуацию.
— Говорить будешь? — спокойно спросил я.
— С жопой моей погово...
Клоп не успел закончить. Я дёрнул его за шиворот, отчего пацанёнок подавился собственными словами.
— Говорить будешь?
— Загрызу тебя, когда спать ляже... — голова Клопа мотнулась от очередного рывка за воротник.
— Смотри, зубки не обломай. Говорить будешь?
Клоп, всего лишь со второго раза осознавший, что на этот вопрос есть только один правильный ответ, злобно посмотрел на меня и кивнул.
— Хорошо, — ласково улыбнулся я. — Тогда говори.
— Чего говорить? — злость во взгляде пацанёнка сменилась удивлением.
Клоп растерялся, перестав понимать, что происходит — это мне и было нужно.
— Говори, чем ты можешь быть полезен.
— Чего? — с недоумением спросил малыш.
— Твой отец умолял, — я сделал акцент на этом слове, — взять тебя в отряд. Поэтому мне нужно знать, что ты умеешь.
— Не хочу я ни в какой отряд... — пробурчал Клоп.
— У меня тоже нет никакого желания брать тебя, — честно сказал я и пацанёнок явно почувствовал мою искренность. — Так что своим отказом ты подведёшь вовсе не меня. Ты подведёшь его.