Этот мир не выдержит меня. Том 3
Шрифт:
Очередной бросок и очередное мёртвое тело опустилось на пол.
— А-а-а-а-а!!! — заверещал Кручёный и последний оставшийся в живых надсмотрщик.
— А-а-а-а-а!!! — синхронно с ними завопили бедолаги, стоявшие у подъёмного механизма.
Крики были одинаковые, а вот действия очень разные.
Надзиратели растерялись, а работяги, наоборот, бросились в бой.
Один — чернявый и невысокий, другой — сгорбленный и какой-то покорёженный. Они рванули к ближайшему надсмотрщику, повисли на его плечах, повалили на
— А-а-а-а-р-р-р-р!
Вопль перерос в рык. Рабочий класс со всей пролетарской ненавистью мстил эксплуататору. Так бывает, когда низводишь людей до состояния скота.
Третий работяга молча смотрел на происходящее полными ужаса глазами. Он явно не собирался помогать своим товарищам.
Кручёный вертел головой по сторонам, не зная, как поступить. Буквально только что он стоял в полной безопасности среди своих коллег, а теперь кругом творился какой-то кошмар.
Разум мужчины, пребывавший в шоковом состоянии, выбрал в качестве основной программы привычный порядок действий. Раз «быдло» бунтует, надо хвататься за плеть. И плевать, что рядом находится куда более опасный враг…
Кручёный потянулся к поясу, но в его предплечье впилась полоса острозаточенной стали. Я не собирался давать ему шанс вытащить оружие.
Надсмотрщик взвизгнул, прижав раненую конечность к груди.
— Замри! — скомандовал я, выхватив клевец.
Мне нужен был «язык», поэтому я не хотел убивать мужчину прямо сейчас.
— Ты кто? — дрожащим голосом спросил Кручёный. — Ты как…
Он смотрел на меня со страхом и недоверием. В голове надсмотрщика не укладывалось, что можно было так быстро прикончить тех, кого он считал хорошими бойцами. Да, дружок, биться по-настоящему куда труднее, чем лупить плетью беззащитных работяг.
— Ты кто? — с тупым упорством повторил свой идиотский вопрос мужчина.
— Думаешь, умирать будет не так страшно, если узнаешь, как меня зовут?
Адреналин будоражил кровь. Почему они всегда хотят знать, кто я? Неужели эта информация так важна? В прошлой жизни, когда за мной пришли, я и не подумал задавать убийцам столь нелепые вопросы.
Когда жизнь висит на волоске, нужно биться, а не болтать.
— Это ты убил пальцев!
Моего сообразительного собеседника осенила гениальная догадка.
— Бинго, — я улыбнулся.
Кручёный зажмурился, выставил перед собой неповреждённую руку и вдруг рванул на меня. Смелое, но исключительно дурацкое решение.
Я подцепил голень надсмотрщика клевцом, дёрнул на себя, а потом, когда тот рухнул на спину, подбодрил его ударом в живот. Кручёный выпучил глаза, пытаясь втянуть хотя бы капельку воздуха.
Больше не боец. Впрочем, он и до падения им не был.
Я связал руки и ноги мужчины заранее припасёнными ремнями. Не думаю, что от него стоило ждать проблем, но порядок есть порядок. Пленного нужно лишить подвижности — это аксиома.
Кручёный кое-как перевернулся на бок и хватал воздух открытым ртом. Говорить он явно не мог.
Пока я помогал пленному занять правильное положение в пространстве, мои неожиданные помощники успели разделаться со своей жертвой. И ребята не собирались останавливаться на достигнутом.
Задушив надсмотрщика, они с угрожающим видом направились в сторону своего товарища — тот так и стоял рядом с подъёмным механизмом. Бывшие лифтёры ничего не говорили, но их намерения хорошо читались по злым лицам. Бедолагу, который не решился выступить против надсмотрщиков, явно ждало суровое наказание.
Я вернулся за арбалетом и быстро перезарядил его. Это оружие хорошо показало себя в деле. Удобное, точное и весьма убойное. Отличная штуковина.
Чернявый не стал тянуть и без лишних разговоров ударил свою жертву в лицо. Брызнула кровь — неплохой удар.
Бедолага попытался закрыться руками, но второй — сгорбленный — ухватил его за запястья и потащил к краю «карниза». Похоже, он собирался столкнуть бывшего коллегу прямиком в пропасть.
— Стоим на месте, — я поднял арбалет. — Все трое.
— Он крысюк! Гнида! Червь! Предатель! — прокричал чернявый высоким певучим голосом. — Мы давно собирались поквитаться с ним, но обстоятельства не позволяли свершить возмездие, а сейчас всё должно получиться самым чудесным образом!
Чернявый говорил очень странно. Его звонкий голос совершенно не вязался с обликом, а в произношении слышался лёгкий, почти неуловимый акцент. Грамотная речь и обширный словарный запас говорили о наличии образования. Готов поспорить, он был гостем в этих землях.
Сгорбленный подтвердил слова товарища дёрганными кивком. Похоже, говорить он то ли не мог, то ли не хотел.
— Ваши дела меня не касаются, — арбалет покачивался в моих руках, приковывая к себе взоры мужчин. — Отошли от края. Все трое.
Сгорбленный мельком посмотрел на чернявого. В этом взгляде читалось желание наплевать на приказ и завершить начатое.
— Не советую, — негромко произнёс я. — Умирать будешь долго.
Сгорбленный насупился, отвернулся от бедолаги, которого собирался прикончить всего секунду назад, и отошёл от края. Так-то лучше.
Я остановил расправу вовсе не из жалости. Мир жесток и суров — если жалеть всех, то можно сойти с ума.
Меня действительно мало заботили разборки между работягами — это было их внутренне дело. Однако я не собирался терять дополнительный источник информации из-за чьей-то мести.
— Благодарю вас! — задыхаясь от пережитого волнения, завопил спасённый. — Благодарю вас, господин!
Он рухнул на колени и быстро-быстро посеменил в мою сторону. На заросшем лице — маска подобострастия. На губах — неискренняя улыбка. В глазах — страх. Единственная честная эмоция.