Этот мир не выдержит меня. Том 3
Шрифт:
«Сапфирогазый» вдруг замолчал, оскалился и рухнул на четвереньки, окончательно утратив человеческий облик. Он приоткрыл пасть и прошипел:
— Думае-ш-ш-шь, ш-ш-амый умный?? Не надо было иш-ш-ш-поль-ш-ш-овать на мне ш-ш-вои ш-ш-тучки!
Гигантские когти впились в пол. Дерево жалобно затрещало, во все стороны полетели мелкие щепки и пыль. Огромный синий манул с сапфирами вместо глаз зарычал и прыгнул вперёд.
Вколоченные в подсознание рефлексы побуждали к действию, но я задавил эти бессмысленные порывы. Мой собеседник был здесь
Я даже не шелохнулся.
Если бы «сапфироглазый» на самом деле разозлился настолько, что решил меня убить, то ему достаточно было шевельнуть бровью. Да и кот в пижонском полосатом костюме, который был ему явно мал, выглядел слишком нелепо, чтобы вызывать страх.
Всё это ещё одна проверка.
Оскаленная морда мелькнула перед глазами. Взмах лапой. Когти застыли в сантиметре от моего виска.
Очередная проверка. Как я и думал.
— Ты подходишь, — пасть кота расплылась в улыбке. Из-под верхней губы показались длинные белоснежные клыки. — Теперь я вижу, что ты подходишь лучше других!
— Подхожу для чего? — спокойно спросил я, отметив про себя, что есть ещё какие-то «другие».
— О! Плёвое дело! Пустяк! Ты уже не раз делал нечто похожее, и я слышал, что ты в этом очень неплох…
Я молчал, ожидая продолжения. Как гласит известный анекдот: «когда ты говоришь с Богом — это молитва, а когда он с тобой — это шизофрения». Молиться я не умел, а вот слова «сапфироглазого» всё сильнее попахивали безумием.
— Так вот, друг мой, — он встал на задние лапы и снова превратился в человека. — Тебе нужно всего лишь убить кое-кого… Одно маленькое убийство и ничего больше.
— Кого? — коротко спросил я, хотя уже знал, каким будет ответ.
— Меня… — «сапфироглазый» улыбнулся. — Справишься?
Глава 21
Мозг практически «вскипел» от объёма прокачиваемой информации. Домыслы переплелись с фактами, догадки с предположениями, а ответы с вопросами.
Всё произошедшее со мной — не случайность. Раньше я думал, что новое тело и новый мир — это всего лишь превратность судьбы. Счастливый билет, который мне удалось вытянуть из огромного лотерейного «барабана» Вселенной. Однако теперь стало понятно, что никакой «лотереи» не было.
Всё подстроил огромный синий кот — как бы глупо это ни звучало.
— Почему я?
— Стечение обстоятельств… Обстоятельств и вероятностей…
— Это не ответ.
— Не ответ, — не стал спорить мой собеседник. — Но, видишь ли, это очень трудно объяснить…
— А ты попробуй.
— Попробовать? — «Сапфироглазый» пожал плечами. — Сказать-то легко! Думаешь, человек смог бы объяснить мерзкому червю, копошащемуся в грязи, что такое, скажем, математика?
— Я не червь.
Сапфиры в глазницах моего собеседника полыхнули ехидным огоньком.
— Ну так и я не человек! — он хохотнул, однако уже через мгновение продолжил со всей серьёзностью: — Так вышло, что в том отражении Великого Ничто, которое ты называешь реальностью, мои силы теперь весьма ограничены… Единственное, что мне оставили — это возможность любоваться нитями времени…
— Ты видишь будущее? — с несколько преувеличенной заинтересованностью спросил я.
Нет, этот вопрос был весьма важен, но куда больший интерес вызывала оговорка, которую допустил мой собеседник.
«Мне оставили», — сказал он. Получается, за спиной моего нового «друга» стоял кто-то ещё. И этот «кто-то» был куда могущественнее «Сапфироглазого», раз смог не только запереть его здесь, за гранью реальности, но и сумел лишить огромного синего кота практически всех сил.
— Не будущее, — ответил он. — Будущего нет. Я вижу вероятности — их переплетение, слияние или расхождение. Я вижу последствия тех действий, которые никогда не будут совершены, и вижу причины событий, которые никогда не произойдут… Я вижу варианты — во всём их многообразии и во всём их бесчисленном количестве.
В голосе «Сапфироглазого» чувствовалась потаённая усталость. Похоже, все эти миллиарды вариантов грядущих событий утомили его так, что словами не передать. Возможно, именно поэтому он хотел умереть?
Не исключено. Многие знания, как известно — многие печали. А знания о том, что никогда произойдёт, наверное, печалят вдвойне.
— Я вижу нити времени… — продолжил «Сапфироглазый». — И иногда — очень редко — мне удаётся дёрнуть за одну из них…
Он пошевелил пальцами, вокруг которых тут же загорелись светящиеся нити. Нити задрожали, передавая эту дрожь небольшой фигурке, висевшей на них. Крохотный человечек задвигал ручками, подрыгал ножками и замер. Он выглядел точь-в-точь как я.
— Мне нужен был тот, кто сумеет выполнить работу, и ты очень удачно подвернулся под руку.
Светящиеся нити растворились в воздухе вместе с фигуркой. «Сапфироглазый» внимательно посмотрел на меня. Ему была интересна реакция человека, которому сообщили, что он всего лишь игрушка в чужих руках.
Я едва заметно усмехнулся. Подобной ерундой меня из себя не вывести.
Вся наша жизнь — это игра с шулером, у которого меченая колода и десяток козырных тузов в рукаве. Так что быть марионеткой ещё не самый плохой вариант. Кому-то вообще выпадает роль куклы-перчатки и чужая рука в очень интимном месте.
К тому же тот, кто предупреждён — тот вооружён. Придёт время, и я обязательно разорву все путы… Разорву и постараюсь навестить кукловода.
«Сапфироглазый», так и не дождавшийся от меня никакой реакции, недовольно поморщился.
— Ненавижу лысых обезьян из технологически развитых миров, — еле слышно пробормотал он. — Слишком они циничны…
Я усмехнулся, но на этот раз уже не скрываясь.
— Слишком циничны и начисто лишены почтенного трепета перед теми, кто может раздавить их кончиком когтя!