Шрифт:
Пролог
623 год от создания совета.
Материнская система.
Церера. Город-колония Салис.
На высоте около тридцати метров над землей, по канату без страховки идет сумасшедший. Это я. Меня знают как Артиста — это мое и имя и фамилия. Почему я там иду и не страшно ли мне? Ну так, деток развлекаю. Мы, циркачи, люди такие — все для счастья детей и интереса простых людей. Вон сколько зевак снизу собралось. Ну а еще я проигрался в пух и прах Веселому Джону. А он решил, что такой способ отработки долга будет довольно веселым. Вот и иду по канату как в истории говорится про древних людей, что так ходили над хищными морскими обитателями. Правда их еще железяками тыкали…для активности, так сказать. А у меня чуть получше, лишь веревка перетирается чуть-чуть.
Я родился тут. Двадцать шесть лет назад, в 597 году от создания совета держав. Совет держав был создан, когда у нас активно стала развиваться космическая программа. На грани войны за космические ресурсы мы столкнулись с ксеносами. Ало-Сулар, самоназвание расы ксеносов, что похожи на древних осьминогов. Сначала была война, потом мир и снова война. Тогда и пришлось всем находить точки соприкосновения и взаимодействия. Война была завершена, Ало-Сулар были изгнаны из ближайших систем. Гип-Гип ура. Тогда многое пришлось перестраивать и ремонтировать, скачок военных технологий потянул за собой и гражданские. Был целый технологический бум. Как я сказал, ресурсы требовались буквально везде и добывали их буквально везде. И особенно в материнской системе. Так эта карликовая планета была колонизирована и из нее на протяжении пятиста лет выкачивали все возможные ресурсы как и из пояса астероидов. А в потом еще пятьдесят лет выжимали последние соки. И вот уже в течении семидесяти лет эта дыра загибается. Возможно бы и загнулась, так как планета эта стала никому не нужна, лишь редкие перевозчики с ресурсами, добытыми в поле астероидов, сюда приземляются. Да и пояс астероидов рядом почти выработан. Так бы все и загнулось, если бы эта дыра не стала столь удобна как база и убежище для всяких отбросов, преступников, точка остановки контрабандистов и их черного рынка, да и пираты у нас проживают. Так и живем мы в куче навоза с гордым названием Салис.
Так вот, родился я уже тогда, когда тут все прогнило и загибалось, кто голодал, кто грабил, а кто шел в банды и к пиратам. Ни мать, ни отца я не помню. Как мне сказал Карлос, они нашли меня на свалке, когда хотели найти что-нибудь для номеров. Карлос — это глава цирка, в котором я вырос. Точнее рос до 16 лет. А потом цирка не стало, точнее не стало людей в цирке, кроме меня. Ангельская чума завезенная контрабандистами стала бичом нашего города. Умерло около четверти всего населения, особенно старшего поколения. Мало что спасало, да и лекарств у нас почти не было. Я пережил. Цирк нет. Теперь я стал Цирком и исполнял номера в память о своей семье, которой стал для меня цирк. Карлос и моя семья многому меня научили. Гимнастика, акробатика, фокусы — как старые древней эпохи, так и с использованием современного хлама. Удивительно, но именно старые фокусы наиболее покоряли людей. Видимо в них есть что-то такое, что отличает их от голограмм и лишних спецэффектов. Возможно это, как говорил Карлос — Искреннее чудо.
Так вот, я снова отошел от темы. Я потерял семью, заработок с нижних, что поддерживали нас раньше — стал совершенно никаким. Выступал уже больше по привычке и для души, в память о семье. Ведь исполнять все номера одному стало практически нереально. Но я боялся оставить цирк, боялся потерять себя и память о моей семье. Возможно, если бы я знал, кто выпустил болезнь — стал бы мстителем, вычислял и медленно убивал этих уродов. Но нет, я просто стал зарабатывать как мог.
Воровство, игры и карты, аферы… Только пытался избежать откровенного криминала, и про меня говорили — пройдоха. И вот в этот раз я проигрался, и не простому человеку. Просто я решил сыграть почти на все накопленное, пойти ва-банк и выиграть. Просто хотел уехать отсюда и попытаться возродить цирк. Сделать его как те, что были в прошлом. Цирки с душой и духом. Создать новую семью. Я проиграл, но не сдался — пока я жив, я еще не проиграл свою партию в жизнь. Главный урок, что дала моя семья и эта жизнь — никогда не сдавайся и, если взялся, то иди до конца.
И вот сейчас, шагая по канату, который медленно перетирается, я не сдаюсь. Тем более мне осталось всего с десяток шажков. Шаг, еще шаг, еще шажочек, пот стекает по лбу и катится в глаза, но позволить себе поддаться и смахнуть или моргнуть — просто не могу, это будет означать смерть… Что-то мне говорит, что это будет именно так, а я привык доверять своей
— Мой маленький Артист! Ты все же дошел! Ты смог! Так иди же, мы поздравим тебя… хе-хе-хе — Широкий лысый мужчина с протезом вместо нижней челюсти, раскинув руки, пошел ко мне. Это и был Веселый Джон. А из-за протеза казалось, что у него всегда широкая улыбка. Вот только холодные глаза вместе с этой улыбкой ну совсем не вдохновляли на «дружеские» обнимашки.
Попытка уйти от объятия Веселого Джона оказалась провальной: нога потеряла опору и я буквально завис на грани между жизнью и смертью. Пока я изо всех сил старался не превратиться в лепешку плохо пахнущего нечта, Джон уже приблизился. Он, можно так сказать, дружески приобнял меня за плечи и вытащил из моей шаткой ситуации. Можно было бы подумать, что мы хорошие приятели, если бы не одно мааааленькое НО. Излучатель, что уперся мне в ребра. Который был совершенно лишним в столь мирной картине. О чем я сразу же и сказал. Наверное зря, видимо Джону это не понравилось. Почему я так решил? Ну, он меня ударил, потом еще раз ударил, потом еще бил, пару раз пнул. Думаю этого было достаточно для того, чтобы сделать вывод, что ему не нравится критика. Эх, не понимают они тонкую душу Артиста… Эээ нее, а вот на второй заход идти не надо.
— Джон, Джон, не надо, я все понял. У меня уже несколько раз что-то хрустнуло.
Наконец-то удары прекратились, а он, развернувшись, махнул рукой, приглашая следовать за собой. Я бы с удовольствием удалился, чайку бы попил, даже мед-гелем места ударов бы обработал. Но увы, два ствола излучателей мордоворотов Джона яснее ясного говорили о том, что лучше воспользоваться гостеприимством столь радушного хозяина.
Свалить не было и шанса, контролируют гады хорошо. Так меня и повели по переходам во флаер, а когда сели, даже не показали куда везут. Моя пятая точка все больше и больше подавала тревожные сигналы о том, что это-с неспроста-с. На окнах флаера работали проекции, показывая прекрасные виды живых планет с растениями и существами, что не имеют разума и называются животными. У нас тут такого нет, один искусственный камень да металл. Из-под купола даже солнца и звезд толком не рассмотреть. Довольствуемся лишь ограниченным экстранетом, передачами, да у зажиточных имеются старые капсулы.
Так и летели, пока флаер не приземлился. А потом меня опять погнали в переходы, даже не дав оглядеться. Наконец, все это закончилось и мы пришли в большой кабинет. Видимо это дом или основная база Джона. А это значит… а значит это, что ничего хорошего не будет. Просто так меня отсюда никто не отпустит. Даже тех крох, что я видел, достаточно для того, чтобы другие группировки начали вытягивать все жилы из моего тела, пытаясь вычислить это место и узнать местоположение личного кабинета Джона. Но надежда, что это запасной кабинет, а не его личный, все еще теплилась во мне. Слабо-слабо, но теплилась.
— Артист, присаживайся, думаю у нас будет долгий и, надеюсь, интересный разговор. Садись, садись, не стоит стоять, все же ты не чужой человек… Артист, я твой отец… — Веселый Джон развел руки… А я… Я где стоял, там и сел. Хорошо, что сзади меня был стул.
— Эээээ, что? Как? — сказать, что я был в шоке и выбит из колеи — это не сказать ничего. Возможно мне и моему лицу подошла бы характеристика — потерян для этого мира.
— Вухахаха, повелся, нет это же надо, повелся! Ахахаха, я смог облапошить Артиста. Нет, ты правда поверил в эту хрень? Ой не могу, вроде взрослый малый… ухахахаха.
Кулаки как-то сами собой сжались, а звук скрипнувших зубов, наверное, был слышен на всю комнату. Да, я купился, это было неожиданно, а я все хотел найти своих родных. Мечту детства я так и не потерял. Разумом я понимал, что от меня отказались, выбросили, как какой-то отброс, но сердце все же хотело семейного тепла. Раньше это был наш Цирк, где все мы были как одна семья. А сейчас… Сейчас их не стало, а найти родных и близких хочется. Здесь, на этой чертовой планете, нет друзей. Есть только те, кто хочет вцепиться тебе в глотку. А тут… Я уже искал глазами что-нибудь тяжелое, дабы превратить эту рожу в месиво. И неважно, что будет дальше. Но Джон как почувствовал: резко перестал смеяться и хлопнул по столу. Он пронзительным взглядом посмотрел мне в глаза, но я и не думал отводить взгляд.