Ева. История тетушки Исси
Шрифт:
– Не все так просто, Костик, – ответила со вздохом. – Я могу передать чувства и эмоции, но не образы и уж тем более не целые фразы. Такого колдовства, к сожалению, не бывает.
– Странно, – язвительно процедил Перов. – А мне показалось, ведьмы практически всесильны.
– Ева, да что ты с ним церемонишься? – оторвала голову от подушки готесса. – Пульни в него молнией разочек, пускай увидит границы возможностей и успокоится наконец.
Я покосилась на подругу, с улыбкой покачала головой и подошла к выделенной мне койке: самой дальней, у стены. Рядом отбила себе место готесса, затем уложили Костика,
– Костик, – пряча телефон в сумку, а ее – под подушку, спросила я, – почему ты так странно относишься к ведьмам?
Парень лег на бок, опустив голову на кулак, скользнул по мне глазами и уточнил:
– Что значит «странно»?
Я сунула ноги под одеяло.
– Ты нас совсем не знаешь, но уже очень не любишь. Наверное, есть какая-то причина или ты просто не терпишь того, что не можешь понять?
Он опустил глаза на пол и принялся постукивать пальцами по деревянному каркасу кровати.
– Я знаю, кто такие ведьмы и что они делают, – ответил негромко. – В моей последней приемной семье мать частенько обращалась за помощью к местному магу. Отнесла ему все, что можно было продать, а он ничем не помог. Наговорил каких-то глупостей, заставил поверить в то, чего просто не могло произойти…
Полина легла на живот, сунув руки под подушку, и повернула к нему лицо:
– Зачем ей нужен был колдун? Она была больна, и врачи не могли помочь?
– А разве слепо верить в помощь магических сил, не имея никаких подтверждений тому, что они существуют, – это не болезнь?! – зло ответил некромант.
Я вздохнула, обхватывая свои ноги под коленками.
– Люди не в магию верят, Костик, – прошептала, глядя в окно, – а в чудеса. И порой эта вера помогает больше, чем все чародейство мира.
Он прошипел что-то неразборчивое и резко перевернулся на другой бок.
– Мне не помогло, – буркнул спустя пару секунд. – Потому что, как сказал соцработник: «Женщина, у которой ни гроша за душой, не может воспитывать сироту».
И больше той ночью он не проронил ни слова.
Подождав немного, Поля протянула руку, нащупала выключатель, и комната окунулась во мрак. Но я еще долго сидела в кровати, прислонившись плечом к стене и наблюдая, как за окном летают, подхваченные ветром, миллионы крошечных белых бабочек. И почему-то, несмотря на ровное дыхание тех, кто лежал рядом, мне казалось, что полуношничала я тогда не одна.
Кстати, зря я это делала. Надо было сразу засыпать. Знала ведь, что меланхолия до добра не доведет, так нет! Дождалась, пока друг за дружкой нырнут в объятия Морфея соседи, и только потом решила укладываться сама. И это с моей-то прокаченной паранойей! Она же у меня с пол-оборота заводится, стоит только горизонтальное положение принять, как тут же в полной мере начинаешь осознавать, где оказался. И все – сон снимает как рукой. Знаете ведь, как страшно закрывать глаза, когда чудится, что из темноты на тебя сейчас прыгнет маньяк с топором? А ты даже не услышишь его приближения, потому что за окном громыхает как в день всемирного потопа.
Мучилась я тем вечером часа два, наверное. Потом плюнула на приличия, удобства и Полинкин утренний втык, взяла подушку и на цыпочках прокралась к Шурику. Тронула за плечо – никакой реакции. Спит как убитый, мне даже еще страшнее стало.
– Эй! – позвала шепотом. – Ты вообще живой?
Недовольное мычание подсказало, что не помер. Я поджала губы и переступила с ноги на ногу: стоять босиком на холодном полу было не слишком приятно.
– Подвинься, а? – осторожно ткнула его пальцем в щеку. Вместо ответа Шурик резко выпрямил руку и набросил одеяло себе на голову. Я крякнула от неожиданности, когда вместо дружелюбно распахнутых объятий передо мной оказалась хорошо укомплектованная мумия. Еще и красноречиво намекающая, что беспокоить ее не стоит.
– Ну что за человек, – пробурчала сквозь зубы. – Когда нельзя, правдами и неправдами попытается добиться желаемого, а стоит самой прийти – тут же шлангом прикинется! Видимо, не комильфо гаденышу без приключений.
Чертыхнувшись, я поднялась на ноги.
– Вот и спи один! – рыкнула, уже собираясь отчалить в поисках другого убежища (Полинка, конечно, здорово во сне дерется, но зато к ней, такой воинственной, ни один монстр подобраться не решится), когда из-под одеяла внезапно вынырнула рука и схватила меня за бедро. Этот идиот решил пошутить!
Напомню, что в палате было темно, как в погребе, а я и так на нервах. Да ему просто повезло, что для нормального вопля мне воздуха не хватило!
– У-а-а-а… – пошла я на вдох, когда Шурик, видимо, догадался, что сейчас будет:
– Тихо, ведьма! Пациентов разбудишь! – шикнул, рывком утягивая меня вниз, на кровать. А там просто накрыл одеялом по самую макушку и для верности зажал рот ладонью. – Ну надо же… – прошептал из-за спины. – Сама пришла! Что такое? Молнии испугалась или просто соскучилась?
– Ни то, ни другое! – выдохнула, с трудом отдирая ладонь от своего рта. Правда, с ответом малость опоздала, потому что в тот же момент за окном громыхнуло, да так сильно, что я подумала: все склепы на кладбище разом взорвались. Кровать подпрыгнула вместе со мной. Шурик охнул, получив локтем в солнечное сплетение, но тут же самодовольно оскалился (это я по тону поняла: он умел говорить так, что его за одну интонацию контузить хотелось):
– Все ясно, крошка. К рыцарю за спасением прибежала. Что ж, так и быть, побуду сегодня героем и не стану прогонять. Но не бесплатно. Придется тебе за это со мной расплатиться.
У меня, кажется, аж губа дернулась.
– Чего?! – обернулась с перекошенным лицом. – Расплатиться?!
– Ну да, – заявил он таким тоном, словно это было само собой разумеющимся условием. – С тебя выполнение одного желания. Согласна?
Второй раз за ночь мне не хватило воздуха.
– А не многовато ли ты хочешь, Шурик? – спросила, яростно пытаясь испепелить его взглядом. Он хмыкнул и положил ногу мне на бедро.
– Не нравится – можешь уходить, – заявил равнодушным тоном.