Евангелие любви
Шрифт:
А потом в Мобил, штат Алабама, к Джошуа примчалась его мать. В качестве причины своего внезапного появления она назвала хаос, который нарушил нормальную работу клиники. И причиной тому был головокружительный взлет славы ее главы.
– Ты представить не можешь, что это такое! – весело говорила она. – Повсюду люди. Они приходят не чтобы лечиться, а посмотреть на наши дома, выпить с нами чашку кофе, потому что мы твоя семья. Ощущение такое, словно хочешь пройти через комнату, где на полу миллион только что вылупившихся цыплят. Но это все ничего, дорогой! – Она посерьезнела. – Мы нашли другую работу. Мистер Маккензи посылает Джеймса и Мириам в Европу, потому что там выходит твоя книга и все хотят видеть тебя. Но ты ведь поехать не можешь – у тебя здесь много дел. И к тому же не говоришь на иностранных языках. А Эндрю так хорошо говорит по-испански, поэтому мистер Маккензи направляет его в Южную Америку. И вот я здесь – безработная. Джеймс с Мириам и Эндрю с Мартой уже в Нью-Йорке на собеседовании, консультациях или на чем-то еще. Они не вернутся. Поэтому я велела Мэри следить за домом и растениями, а сама собираюсь находиться с тобой.
– Но моя работа! – Сына прорвало. От его былого спокойствия не осталось и следа.
– Она от тебя никуда не уйдет, дорогой, – быстро заговорила мать. – Только теперь твое место не в клинике, а там, где ты нужен в нашей стране. И в других странах. Не сомневайся, Джеймс и Эндрю за границей для тебя постараются. Понимаешь, после того как Маккензи от нас уехал, мы собрались на совет и решили: самое лучшее, что мы можем для тебя сделать, – это всеми силами способствовать публикации твоей книги.
– Что я такого сделал? – спросил Джошуа, ни к кому не обращаясь.
Джудит поняла, что пора вмешаться и исправить ситуацию. Она собиралась до поры до времени хранить от Джошуа в тайне то, что только что беспечно выболтала мать. Джудит кипела от бешенства, но сдерживалась, пока мать не кончила. Теперь настала ее очередь.
– Вы делаете то, Джошуа, – успокаивающе проговорила она, – к чему всегда стремились: активно помогаете миллионам людей избавиться от депрессии нашего времени. В стране теперь совсем другой настрой, и все благодаря вам.
Лицо Кристиана потухло, он повернулся к ней и жалобно, с отчаянием в голосе спросил:
– Это правда?
Джудит взяла его руки в свои и крепко стиснула.
– Дорогой, я бы никогда не стала вас обманывать по поводу такого важного предмета. Вы трудитесь изо всех сил. Творите чудо.
– Я не творец чудес. Я человек, который делает все, что в его силах.
– Да, да, я знаю. Это я так, образно.
– Почему все так получилось?
Джудит устало, с легким оттенком недовольства вздохнула:
– Джошуа, вы за месяц прошли путь от полной безвестности к абсолютной славе. Разве кто-нибудь мог предсказать, как все получится? Даже я этого не знала. Понятия не имела, что может произойти в Холломене. Но, несмотря на закрытие клиники, вы продолжаете двигаться вперед семимильными шагами.
– Это и есть дело моей жизни? Нереально. Так не может продлиться долго. Не выйдет, не получится. А вот клиника… – Он настолько разволновался, что не мог продолжать.
– Джошуа, когда все кончится, вы сможете снова открыть клинику. Это же так просто. То, что произошло в Холломене, – не навсегда. Джеймс и Эндрю вернутся. Вы снова станете работать вместе, и ваша жизнь войдет в нормальное русло. Разумеется, отголосок «Бога проклинающего» останется, но вы сами не захотите расстаться с книгой. Все образуется, вы будете трудиться в Холломене. Слова матери кажутся вам катастрофой из-за нашего кочевого образа жизни. Вы подумали, что если бы находились в Холломене, то клиника бы не закрылась. Успокойтесь и рассуждайте здраво. Вы творите что-то нереальное: постоянно в пути, вокруг все время новые люди, вы отдаете себя без остатка. Но вы же никогда не рассчитывали, что будет легко. Потерпите. Останется позади теперешний переходный период, и вы перестроитесь. Вы же сами утверждаете в книге, что перемены – это реорганизация. А всякая реорганизация требует времени и терпения. Согласны?
Джошуа попытался рассмеяться, но только закашлялся.
– Я плохо прислушиваюсь к своим же доводам. Причем прислушиваюсь к ним мысленно. А голова меня теперь что-то подводит.
– Джошуа, уже поздно. – Голос Джудит упал на октаву, в нем послышались бессознательные заботливые нотки. – Нам в шесть вставать. Мобил затеял общественный завтрак. Ложитесь спать.
Кристиан послушался, но в этот вечер прежняя эйфория угасла. Впервые с начала рекламного тура Кэрриол увидела его подавленным. Черт бы побрал его мать! Почему некоторые женщины настолько проникнуты чувством материнства, что не видят дальше собственной утробы? Пока Джудит отчаянно пыталась исправить положение, мать с невинным видом переводила обожающий взгляд с нее на сына, словно не понимала, что происходит. Но как она могла не понимать?
И ведь, наверное, правда не понимала, потому что, когда он собрался уходить, потащилась следом – кудахтать над ним. Джудит довольно невежливо показала ей рукой, чтобы она осталась.
– Постойте, мне надо с вами поговорить. – Она с мрачным видом повела женщину из гостиной в противоположную от спальни Джошуа сторону. В свою комнату. Ведь мать даже не подумала, где устроиться. Решила, что разделит спальню с дражайшей Джудит? И как она добралась до Мобила? Как угодно, но только не с помощью издательства «Аттика пресс». Понимала же, что поступает неправильно, но все-таки притащилась.
– В чем дело, Джудит? – заволновалась мать. – Я что-то сделала не так?
– Самое последнее, что требовалось сейчас вашему сыну, так это выслушивать весь ваш вздор по поводу закрытия клиники и поездки братьев за границу.
– Но это правда. Почему ему нельзя знать правду? Я думала, он обрадуется, – монотонно бубнила она.
– Пусть бы узнал, вернувшись в Холломен после рекламного тура. Как вы думаете, мама, почему я ему не сказала? Он сейчас в страшном напряжении. Переезжает без передышки с места на место, недосыпает, расходует последние запасы энергии в бесконечных разговорах, обменивается рукопожатиями и той же рукой подписывает сотни книг. Зачем вы сюда приехали? Неужели не сознаете, что вы – еще одна ноша, которую ему придется принять на себя и нести?
Женщина всхлипнула, и ее красивая грудь содрогнулась.
– Я его мать! – Она ловила воздух ртом. – Я… я одна отвечала за него с тех пор, как ему исполнилось четыре года. Понимаю, в каком он напряжении, и поэтому приехала. Верьте мне, доктор Кэрриол, я буду ему помощницей, а не обузой.
– Послушайте, мама, бросьте говорить ерунду. – Джудит внезапно ощутила бесконечную усталость. – Я знаю, о чем говорю. И вы тоже это понимаете. Будьте откровенны. Вы остались в Холломене на бобах: клиники нет, сыновья разъехались в интересные места выполнять интересные задания. Вы почувствовали себя брошенной. Если бы вами руководила забота о сыне, вы бы отправили сюда Мэри, а сами бы хранили домашний очаг. Но нет, вы все, как обычно, взвалили на бедную девочку! Признайтесь, вы почувствовали себя вне игры и сгорали от любопытства: ваш зеница ока, ваш первенец стал знаменит. И вы, решив, что это ваша заслуга, захотели приобщиться к его славе. Вы очень красивая женщина, в самом соку, люди на вас засматриваются. Вами станут восхищаться. Поздравлять, что произвели на свет такого человека, как Джошуа. Вы обретете известность.
– Джудит!
– Только не стройте из себя обиженную мученицу – это меня нисколько не тронет. Мне одной выпало заботиться о нем, пока идут его сумасшедшие гастроли по нашей огромной стране, и ему вовсе ни к чему тревожиться не только о себе, но еще и о вас. А он о вас тревожится, хотя вы только тем и занимаетесь, что губите его работу, кудахча, какая радость иметь четверых детей, в то время как он всеми силами доказывает людям, что идеальное число – один ребенок в семье. Попробуйте-ка побыть в его шкуре. Только ведь вам скучно, вы чувствуете себя брошенной, о вас не пишут газеты. Вот такая правда, мама.