Евангелие от Афрания
Шрифт:
Вспомним теперь о том, что говорил Мак-Дауэлл о разнообразии обстоятельств явлений (различное число свидетелей, разное время суток и т. д. ). Давайте все же попытаемся найти хоть что-нибудь объединяющее для всех этих событий. Так вот, такой общий признак действительно есть: это плохая освещенность. Явления 2 и 6 происходили в предрассветных сумерках, явления 4 и 5 – вечером, да еще и в запертом помещении. Лишь явление 3 (по дороге в Эммаус) и, возможно, 7 (на горе Галилейской) происходили при ярком дневном свете, но именно здесь, как мы помним, дело с опознанием обстояло наиболее кисло.
Классифицируя эти события, легко заметить, что два явления Апостолам, произошедшие в Иерусалиме, явственно стоят среди них особняком. Во-первых, только здесь появившийся ясно и недвусмысленно называет себя. Во-вторых, только здесь он несет на себе явственные следы
При этом – внимание! – именно эти два явления – самые бессодержательные со смысловой точки зрения: Спаситель является затем лишь, чтобы дважды продемонстрировать свои раны, поесть рыбы с медом, да еще укорить учеников за недостаточную веру. И наоборот: все сколь-нибудь догматически важные и продолжительные речи были произнесены Христом в ходе двух других явлений – по дороге в Эммаус и на Генисаретском озере. Здесь, как мы помним, не было ни ран, ни должной уверенности в личности произносившего их человека. Кстати, о ранах: интересная получается картина. Значит, в Эммаусе их еще не было (мыслимо ли допустить, что ученики за несколько часов общения не обратили внимания на такую «деталь»?), потом они появляются – ровно на два иерусалимских явления, а к моменту Галилейских явлений вновь бесследно исчезают…
Рассмотрим теперь хронологическую последовательность явлений вот под каким углом зрения. Первыми свидетелями были женщины – потрясенные горем, напуганные, но, несмотря на это, единственно сохранившие верность погибшему Учителю; при этом большая часть разъяснений по поводу происходящего исходит от неких «мужей в белых одеждах». Следующее явление – двоим ученикам, не входящим в число наиболее близких к Иисусу. И лишь после того как информация об этих встречах достигает Апостолов и они оказываются должным образом подготовлены – Христос является и им. Но не всем: скептик Фома оказывается лишенцем. И лишь после того, как строптивец на протяжении недели подвергается психологической обработке со стороны товарищей, следует явление всем одиннадцати Апостолам. При этом трудно отделаться от ощущения, что в ходе этого второго явления никто, кроме Фомы, Христа не интересует вовсе. Согласитесь, что последовательность выстраивается весьма красноречивая: на одном ее конце – персоны наиболее экзальтированные и внушаемые или малознакомые, на другом же – наиболее близкие и самостоятельно мыслящие. При этом каждая предыдущая ступенька получает возможность психологически воздействовать на последующую.
И все же цепь явлений Христа различным лицам страдает некоторой неполнотой. А вернее сказать, – в ней зияет гигантский, совершенно необъяснимый провал. Кому только не являлся Иисус: и паре шапочно знакомых учеников из Эммауса, и «пятистам братиям», и явно нелюбимому брату Иакову; одного лишь человека он так и не удостоил своим посещением. Собственную мать.
Это настолько не лезет ни в какие ворота, что Гладков завершает свой рассказ об имевших место явлениях таким замечательным рассуждением: «По преданию, Христос явился прежде всех Богоматери. Хотя Евангелисты ничего не говорят об этом явлении, но трудно допустить предположение, что Он, являясь несколько раз Апостолам, ни разу не порадовал Своим появлением Свою мать, о Которой так заботился в предсмертных муках на кресте». Действительно, допустить такое трудно, но вот ведь – приходится. Что же до слов «По преданию…», то они в этом контексте смотрятся – ну в точности как магическая вводная «Как известно…» из приснопамятных «Заявлений ТАСС».
Третье предупреждение Мак-Дауэллу: «красная карточка»
Вот, собственно говоря, и все. Наше повествование подошло к той самой минуте, когда Рекс Стаут собирает всех своих героев в кабинете Ниро Вульфа, дабы тот мог изобличить убийцу, вызвав у особо эмоционального читателя возглас: «Как же я сам-то не дотумкал!» В соответствии с канонами классического детектива автор не прячет в рукаве никаких тузов: читателю известны все факты до единого, так что многие, без сомнения, уже сложили эту головоломку самостоятельно.
Что же до остальных, то им ничего не остается, кроме как ознакомиться с одним манускриптом, подлинность которого, правда, не подтверждена пока экспертами. Почти двадцать веков пролежал он в запечатанном кувшине, случайно найденном недавно спелеологами из Университета Бен-Гуриона при изучении одной из карстовых пещер близ Иерусалима. Автор манускрипта был некогда вызван из небытия одной лишь силой булгаковского гения. Как теперь выяснилось, он обрел вполне самостоятельную жизнь, удивительным образом сохранив все те черты, которыми некогда наделил его Мастер. Итак, слово «человеку, никогда не расстававшемуся со своим капюшоном», – начальнику тайной службы при прокураторе Иудеи военному трибуну Афранию [23] .
23
Б. М. Гаспаров в своем исследовании «Из наблюдений над мотивной структурой романа М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита”» (Даугава. 1989. № 1. С. 78-81) на основании целого ряда текстологических аргументов впрямую идентифицирует Афрания с… Воландом. По его мнению, «начальник тайной стражи» – это всего лишь ершалаимская маска Сатаны, точно такая же, каковой в Москве служил «профессор черной магии». Против подобного отождествления, однако, может быть выдвинут целый ряд серьезных возражений. Я, например, могу представить себе Воланда – «вольного сына эфира» – в самых различных ипостасях, но уж никак не в качестве представителя служилого сословия; Афраний, между тем, высказывается на этот предмет вполне определенно: «Я, прокуратор, пятнадцать лет на работе в Иудее. Я начал службу при Валерии Грате». С моей точки зрения, версия Гаспарова интересна в основном как отражение характерной для современного человека склонности к демонизации секретных служб. Постмодернистский Афраний Анджея Вайды, сменивший капюшон и меч на темные очки и пистолет в наплечной кобуре, смотрится куда убедительнее.
Рукопись, найденная в …
SPQR
Тайная служба Империи
Иерусалимская резидентура
Антиохия
Проконсулу Сирии Вителлию
Сугубо конфиденциально
Проконсул!
Некоторое время назад мною была разработана и, с устного разрешения прокуратора Иудеи Понтия Пилата, осуществлена тайная операция под кодовым названием «Рыба». Ныне операцию эту можно считать успешно завершенной; я бы даже сказал – слишком успешно, ибо если о ее ходе и результатах станет известно в Риме, нам обоим не сносить головы. Несомненно и то, что утечка информации по «Рыбе» – произойди она в ближайшие два-три года – объективно имела бы катастрофические последствия для восточной политики Империи. Ставя себя на место прокуратора, я должен честно признать: положение столь серьезно, что внезапная смерть инициатора и непосредственного руководителя операции была бы наилучшим выходом из создавшейся ситуации. Я же, как легко догадаться, имею особое мнение по этому вопросу и собираюсь отстаивать его всеми доступными мне способами.
Прокуратор уже уведомлен о том, что существует подробное изложение хода операции, которое в случае моей безвременной кончины или ареста незамедлительно попадет в руки заинтересованных лиц. Получение Вами, проконсул, этого документа означает, что Игемон не внял предупреждению и я уже мертв – зарезан «еврейскими террористами», отравился несвежими устрицами или казнен за шпионаж в пользу Парфии, Индии либо Атлантиды. Если же прокуратор проявит благоразумие, то документ этот никогда не покинет тайника в окрестностях Иерусалима. Означенные обстоятельства делают, как мне сдается, излишними унизительные клятвы – «говорить правду, одну только правду, etc»: покойнику врать не резон…
Около трех лет назад наша служба осуществляла операцию «Кентавр» – массированное внедрение агентуры в организации зелотов, безмерно расплодившиеся за последние годы на галилейской территории. В числе прочих в Галилею был тогда заброшен и специальный агент Демиург. Иудеянин по происхождению, он должен был, согласно разработанной для него легенде, действовать под именем Иуды Симона, уроженца захолустного городишки Кариота: это сводило к минимуму риск наткнуться при выполнении задания на «земляка».
Иуда (будем называть его так) имел задание на первых порах присоединиться к окружению одного из галилейских бродячих проповедников, что не составляет никакого труда. Завязав прочные отношения с радикалами, которыми кишмя-кишат все эти секты, и заручившись соответствующими рекомендациями, агент должен был приступать ко второй фазе внедрения – теперь уже непосредственно в конспиративные структуры зелотов. Начиная с этого момента Иуда должен был прекратить всякие контакты с нашей Галилейской резидентурой, ибо служба безопасности зелотов очень бдительна и достаточно грамотна.