Евангелие от Морфея
Шрифт:
– Мужчина и Женщина когда-нибудь выйдут из пещеры? – спросил Александр.
– Разве это имеет значение? – удивился Макс.
– Конечно!
– Ты не понял, – сказал он мягко, – разве имеет значение то, что я тебе скажу?
– А ты скажи мне то, что действительно имеет значение.
– Охотно. – Макс улыбнулся. – Для человека любое знание относительно. Ценность же той или иной концепции для каждого отдельного индивида заключается в том, насколько положительно данная концепция работает именно для него!..
– Нам
– Если бы она была вам доступна, передо мной сидел бы не Человек, а Бог. – Макс рассмеялся. – А если выразиться еще точнее, передо мной не сидел бы вообще никто!
– Ну хорошо, а как же Объективная истина?
– Вы называете объективным коллективное субъективное, а это все равно что пытаться натянуть презерватив не на член, а на голову.
«Так, кажется, дошли до пошлостей, – смекнул Александр. – Наверное, я здесь засиделся. Пора уходить. Жаль. Я столько надежд возлагал на этого мерзавца!.. Вонючая болотная вода в дорогом флаконе… Да, действительно жаль. Что ж, остались еще шестеро, может, кто-то из них?»
Он поднял голову и посмотрел на звездное небо.
– Скажи мне еще одно, Макс, – попросил он. – Во мне что, начинают пробуждаться… Ну… Я становлюсь другим?
– Дверь в темную комнату открыта всегда. Нет лишь того, кто подскажет, где эта дверь. Однако случается, что, оказавшись в нужное время в нужном месте, ты проскальзываешь в неизведанное без подсказки…
Александр досадливо отмахнулся.
– Макс, Макс, – пробормотал он. – Ты ведь наполовину состоишь из воздуха.
Макс усмехнулся, протянул Александру руку, на которой лежали два маленьких кубика – красный и синий.
– Хочешь? (…do you want this or that?..) – спросил он.
Голос его снова задребезжал.
– К чему мне это?
– Выбирай, – настаивал Макс. – Я купил их на прошлой неделе… (…I bought it last week…)
– Я обязательно должен сделать выбор? – усмехнулся Александр.
Макс кивнул.
– Тогда я возьму оба!
Александр бесцеремонно сгреб кубики и положил их себе в карман.
– Let’s go downstairs now, – предложил Макс.
– Нет! Ты оставайся здесь. Я пойду один…
Макс нехотя опустился на место.
Пора! Александр развернулся и бросился вниз по склону. Темнота и колючий кустарник его уже не страшили. Он твердо был уверен, что с ним …… сделав еще один глоток, поставил бокал на стол. Хрусталь, наполненный шампанским, сверкал и искрился в неровном свете свечей, словно дорогой бриллиант. Барский упорно продолжал молчать. Погруженный в свои мысли, он словно забыл о существовании гостя.
Александр сочувствующе улыбнулся. Ему было понятно, что сейчас происходит в душе этого человека. Обида и скорбь, боль и жалость, ненависть и желание чего-то светлого, доброго, правильного… Так явственно проступала на его лице борьба эмоций и разума, что Александру стало немного неловко. Как можно лезть к человеку с какими-то меркантильными делишками, когда с ним творится такое?..
Однако ничего другого ему не оставалось. Да и не выглядел Барский слишком уж ранимым или чувствительным. Ну переживает, ну мучается… Что с того? Он же бизнесмен. А в бизнесмене «Хозяин» и «Шут» сочетаются как нельзя лучше. В конце концов, какое мне до всего этого дело!
– Хорошая музыка, – сказал он задумчиво. – Немного странная, но хорошая.
– Да, хорошая, – согласился Барский.
Он как-то рассеянно скользнул взглядом по Александру и, уставившись на пламя свечей, снова погрузился в пространство своих переживаний.
– Что это?
– «Portishead». Я видел их живьем, когда ездил во Францию.
– Ну и как?
– Вы же слышите. – Барский налил себе еще коньяка и залпом выпил всю рюмку.
Александр вздохнул.
– Знаете, есть один замечательный метод, – сказал он. – От разбитого сердца вам не найти ничего лучше, можете мне поверить.
Барский посмотрел на него равнодушным тоскливым взглядом.
– Во-первых, нужно выкинуть из головы все, что касается вашей семейной ссоры. Забудьте на время о жене, забудьте о том, что произошло, и с головой окунитесь в работу. Ничто так не помогает, как повседневная суета. А пройдет неделька-другая, ваши эмоции стабилизируются, и тогда все решится само собой. Можете мне поверить, я сам когда-то прошел через это…
– Выкинуть из головы?! – взревел Барский. – Да если б я мог это, черт меня побери! В том-то вся и беда, что переживания сильнее любых рациональных доводов. Сильнее, и всё! И как от них отделаться, как забыть о том, что случилось?..
Он замолчал на полуслове, с какой-то затаенной надеждой глядя Александру в глаза.
– Об этом я и хочу рассказать. Ответьте мне, в состоянии ли вы зафиксировать любую нежелательную мысль в самый момент ее возникновения?
– Ну… наверное.
Барский насупился.
– Отлично! А теперь представьте, что это воспоминание, эта мысль – лишь веточка, которая вырастает из толстого ствола дерева. – Александр сделал небольшую паузу, ожидая, пока до его собеседника дойдет смысл сказанного, а затем продолжил: – Итак, вы – это ствол дерева, а мысли и чувства – это ветви, которые растут из него. Они вырастают стремительно, но как только вы замечаете их, то просто берете и отсекаете взмахом воображаемой сабли. Р-раз!.. – Он резанул ладонью воздух. – И ветка отпала. Р-раз!.. Исчезло воспоминание, пропала ненужная мысль. Вы снова полны сил, а все ваше внимание концентрируется на задачах дня. Это же так просто.
Барский скептически хмыкнул.
– В первую неделю вы будете рубить ветки, как дровосек на лесоповале. Однако чем дальше, тем реже и реже вам придется прибегать к помощи вашей сабли. Ветви станут замедлять рост, начнут отваливаться сами, едва вы их заметите. И наконец все эти бессмысленные переживания совершенно оставят вас. Вы снова обретете покой. Честное слово! – Александр рассмеялся, дружески похлопал Сергея Николаевича по плечу. – Звучит все это глуповато, я знаю. Но на уровне бессознательного данный способ работает безотказно.