Евангелие отца
Шрифт:
Каждый получает то, к чему стремится в этом мире – это закон жизни. Рыцарь уже точно знает все ответы на все свои вопросы, и в этом смысле ему оказали неоценимую помощь. Марк ест сардины, а молодой человек выпишется из номера только завтра, когда полицейские закончат опрашивать постояльцев. Да что тут скажешь? Просто двумя господами стало меньше. Слава Богу, что они не еврей. Шалом, Израиль! Они умерли в правильном месте: отсюда самая короткая дорога к Богу.
Гл. 43
– Итак, Ваше Высокопреосвященство, предположим, что я принял Ваши слова на веру. Я говорю, предположим.
– Это хорошо. Тогда мы можем двинуться далее. Вам знакома идея униатской церкви?
– В общих чертах, если Вы
– Нет. Речь идет о единой Церкви, объединяющей в себе основные христианские и мусульманские общества, направления и секты.
– Даже так?
– Безусловно. Это единственный путь возвращения домой.
– Красивые слова Ваше Высокопреосвященство.
– Это уже не слова – это действия. Вот поэтому мы с Вами тут и сидим.
– Это Вы называете действием?
В кармане сутаны кардинала зазвонил телефон. Ди Корсо с кем-то коротко поговорил и положил телефон обратно.
– Итак?
– Вы говорили про действие, кардинал.
– Конечно. Одни акт уже закончился. К несчастью, я не смог помочь Вам решить Вашу проблему. Прошу меня извинить.
– Мою проблему? И какую же, простите?
– Мне доложили из Иерусалима, что неожиданно в своем номере умер Ваш коллега.
– Какой коллега?
– Мы говорили с Вами о некоем рыцаре. Он умер.
– Когда?
– Сегодня. Час назад. Увы, я опоздал. Мне хотелось помочь Вам, но, конечно, не таким образом.
– И, кажется, Вам это удалось.
– Дюпон внимательно посмотрел на кардинала. Случай? Или кардинал играет столь жестко?
– Бог с ним. Мне жаль, но мы вряд ли говорили об одном и том же человеке. Итак, кардинал, я весь внимание.
Ди Корсо помолчал немного. Неплох, очень неплох, этот молодой человек.
– Хорошо. Тогда ближе к нашему делу. У нас с Вами один враг и он начал войну. Под одним врагом я не имею в виду одного единственного злодея, как Вы понимаете. Все действия, связанные с террором в каждой точке мира кем-то управляются – это, надеюсь, не представляет предмета для спора? Так вот – весьма сомнительно, чтобы был всемирный заговор или всемирное злодейское тайное общество, которое всех направляет и все вокруг взывает.
– Сомнительно, но возможно. Продолжайте, пожалуйста.
– Возможно, и совершенно без сомнения. Потому как более разумным представляется несколько иная форма деятельности террористов. Очень удобно все валить на таинственных врагов, которые сидят где-то в зловещем замке и придумывают как, когда и где кого-нибудь убить. Это излюбленный сюжет для киношников, а в реальности в каждой стране, испытывающей тягу к насилию в силу ограниченности, слабости и жадности власти, создаются свои собственные «террористы», чтобы народ не успокаивался и боялся не собственную власть, а их. Это прямая дорога к появлению настоящих террористов, которые видя, как удачно ведет свои дела власть, начинают действовать теми же средствами и методами. Таким образом, власть сама провоцирует террористов на действие. Не было еще ни одного случая, чтобы власть не имела никакого отношения к появлению на территории своей страны террористических организаций. Напрямую или опосредованно через оппозицию, бывших сотрудников и специалистов. И это так: террористы профессионально организованы, идеально обеспечены и отлично экипированы. У них все самые современные средства связи, оружие и огромные средства – откуда это берется? И обратите внимание на то, что террористы сегодня чаще всего прикрываются религиозными знаменами, хотя их действия совершенно далеки от религии. И никогда, заметьте, никогда среди договаривающихся сторон за одним столом не сидят иерархи религиозных конфессий. Это странно, не правда ли? Ведь если есть религиозный конфликт – все может быть улажено иерархами, не так ли? На то они и существуют. Но этого не происходит, потому что, ни терроризм, ни конфликты не имеют никакого отношения к религии. И не причем тут ни христиане, ни мусульмане: это игры политиков,
– Вы говорите – мы. Кто - мы, Ваше Высокопреосвященство?
– Некоторые слои церковной христианской и мусульманской власти.
– Конклав Двенадцати?
– Назовите это так, если хотите. Невозможно избежать красивого ярлыка – так что изобретите любое подходящее название, Вы же журналист? История уже доказала преимущества прошлого по отношению к настоящему. Во всем. Практически во всех сферах жизни, и в вопросах веры и справедливости тоже.
– Ну, конечно. Раньше автомобили были лучше, воздух чище и облака выше.
– В этой шутке есть истина, мой дорогой мистер Дюпон. Безусловные преимущества сегодняшнего дня только лишь в том, что Вы в Нью-Йорке узнаете о взрыве в Каире или Багдаде через три секунды после того, как увидели вспышку или за три секунды до этого. Но это все. Пользы от этого нет.
– Почему же?
– А потому, аббат Дюпри, что взрыв все равно или уже случился, или точно случится ровно через три секунды после Вашего звонка. Все это только часть шоу для развлечения толпы, для получения рейтинга новостей и газет, доклад о выполнении миссии или попытка посеять страх, доказывая свое превосходство над врагом. И это все – не более того. В этом нет ничего от истины, от благородства, от чистоты помыслов или жажды справедливости. В этом есть только жажда наживы и грешное желание быть первым, аббат. А также и безусловная причастность к этому взрыву или, если хотите, сопричастность. Потому что такая информация сливается только тому, кто готов идти на все, включая подлость и предательство.
– Так ли уж плохо желание быть первым и…
– Вы только что стали первым, аббат Дюпри. Насколько лучше Вы себя чувствуете?
– Я думал, что Вы, Ваше Высокопреосвященство, оговорились, назвав меня чужим именем, но почему-то мне кажется, что Вы это всерьез.
– Не обижайте меня, аббат. Я уже достаточно сказал, чтобы Вы поверили, что я знаю много.
– Кажется, что так оно и есть.
– Тогда давайте поговорим о деле? У Вас есть вопросы ко мне – сейчас самое время получить на них ответы.
– Вы сказали, что кто-то убил рыцаря. Я хочу знать кто и почему.
– Это не самый главный вопрос.
– Я хотел бы начать с этого. Пусть это станет понятным и тогда мне станет понятным многое другое.
– Аббат, Вы даже не могли подозревать, что Ваш визит ко мне – это Ваше спасение, потому что в ином случае Вас тоже уже не было бы. Я знаю о Вас достаточно давно, чтобы убедиться в том, что Вы тот человек, который должен занять одно из мест в будущей церкви. Подождите немного, не прерывайте меня, хорошо? Всему свое время, которого, к сожалению, почти не осталось.
Мы знали, что человек, который называет себя мистер Ной, давно и успешно работает в своем бизнесе. Мы следили за его «Ковчегом».
– Простите?
– Мы договорились, что Вы больше не будете изображать из себя плохо образованного журналиста, хорошо? Вы прекрасно знаете, что Управление, которым руководит этот человек, информированные лица называют «Ковчегом». Да и странно было бы называть его по-другому, ведь так? Имя начальника ко многому обязывает. – Кардинал усмехнулся. – Но и начальник при этом становится заложником собственных идей. Как говорят: как лодку назовешь, так она и поплывет? Мистер Ной настолько уверен в своих привилегиях, что совершил ту самую ошибку, которую совершают все, кто неожиданно для самого себя вдруг осознает, что в одночасье стал близок к Нему. Его ли это идея или кто ему подсказал, но факт остается фактом – его постиг синдром Цезаря, а эта болезнь не лечится. Ее надо уничтожать вместе с носителем, увы.