Евгений
Шрифт:
— По-моему, я уже умер!, — лязгнул зубами юноша. Разум подсказывал ему, что он и в самом деле был не таким, как всегда, — и скоро от меня не останется и этого!
— Проклятье!, — снова сказал Петр, — эй, Змей ты меня слышишь? Только попробуй сделать с ним что-то, и мы покончим с тобой!
— Но я тут не причем, — губы Евгения раскрылись сами собой, и в груди, в его горле все заклокотало, — это не я! Не я утопил его, дорогая моя Сова, я клянусь в этом! А его отец уже умер!
— Боже!, — пробормотал Петр.
Евгений прямо застыл весь, слушая разговор,
Он даже сам не знал, почему. Ведь он и сам знал, что отца своего никогда не любил. Последним воспоминанием о нем была сцена, когда отец прямо на лестнице, ведущей в терем, бил его по лицу. Но почему он тогда плакал? Кажется, он понимал, что от него ускользает его прошлая жизнь — его имя, его отчество, его любовь. А любил он, кажется, ту самую девушку, которая спасла его.
Но теперь у него началась, кажется, новая жизнь. Этот Петр.
Потом Ильяна, речка, лес… А рядом был еще этот страшноватый колдун, который решил, что внутри его сидит какой-то Змей, который враг ему, Евгению, и которого нужно как-то изгнать из него.
Но ему отчаянно захотелось жить. Хотя бы для того, чтобы понять, что случилось с ним за это время, почему с ним так странно обращались.
— Да, несладко тебе пришлось!, — пробормотал Петр, глядя на юношу… Мы старые друзья — Петр и я. И еще его жена. Ведь человек, водящий дружбу с колдунами, всегда становится заметным.
Но зато он надежен — колдуны знают, кого выбирать в друзья. Но он хочет, чтобы оба мы были призраками. Радуйся, что он не имеет волшебной силы!
Саша как раз раскладывал на широкой лавке какие-то травы.
«Петр, — сказал он свояку, — ты только придерживай его покрепче!» — Что ты собираешься делать?, — беспокойно спросил Кочевиков, — чего ты этим добьешься?
— Даже не знаю, чего я делаю!, — отозвался Александр, — если бы я это знал! Я просто не хочу, чтобы он разгуливал по ночам, не зная покоя!
— Если ты собираешься насыпать круг из соли, то это не поможет! На Эвешку это совсем не действовало!
— Думаю, что надежнее всего будет просто связать его!, — решил Саша, — это в его же интересах! И в наших тоже!
— Но это не так просто, держать его все время связанным!, — сказал Петр удивленно, — это ведь не мешок овса!
— Да что ты!, — отозвался колдун, — если в нем осталась хоть искорка жизни, мы найдем ее!, — и тут же он неожиданно приблизился к Евгению и тихо, но властно, прошептал — усни!
— Но я не хочу умирать!, — запротестовал юноша. Он видел, как лицо Саши исказил гнев, как тот прошипел: «Петр, ну помоги же мне! Слушай, что я скажу…» Больше ничего Евгений не помнил.
Нет, пронеслось в голове у Петра, когда тело юноши становилось в его руках все тяжелее, он не мертвый! «Что это такое с ним было», — удивился он. Кочевиков понимал, что здесь что-то не так. Он привык жить бок о бок с волшебством, но для него это было в диковинку. Саша сначала ничего не ответил. Наконец, вскочив с колен, он закричал, потом заплакал: «Нет! Уходи! Не приближайся!
Ты все равно не можешь нам помочь!» Эвешка, подумал Петр, ощущая уже давно знакомое чувство.
Конечно, это ей нужно, чтобы парнишка умер!
— Эвешка!, — Петр приник к голове мальчика, — слушай, что говорит тебе Саша! Это ведь просто несчастный паренек, утопший в ручье! И все из-за глупости Кави! Ты это прекрати…
И вдруг что-то произошло. Установилась непонятная тишина.
Саша придвинулся к обмякшему телу отрока, и вдруг закричал во весь голос: «Эвешка, ты ведь дура! Набитая дура! Ты меня понимаешь? И муж не простит тебе этой глупости! И дочь тоже не простит! Слушай меня, черт побери!» После того, казалось, минула целая вечность. Ноги Петра затекли от усталости, тело Евгения становилось все тяжелее и тяжелее держать. Он понял, что сейчас между его женой и свояком идет невидимая схватка, схватка на расстоянии, сражение умов.
И Петр безвольно уронил голову на плечо Евгения и начал молить всех святых, только бы они прекратили этот кошмар.
И вдруг он уловил мысленное обращение к себе Эвешки, которая говорила, что уже спешит домой. И еще — жена настойчиво велела ему сейчас же оставить в покое мальчишку и немедленно идти в дом. Там его ждет собственная дочь, за которой он должен всегда приглядывать.
Какая настойчивость! Конечно, если у него не стоят за плечами колдовские силы, обычный человек просто не в состоянии противостоять такому напору. И Петр тихо положил паренька на лавку и встал на ноги.
— Эвешка…, — начал он.
Но жена уже не слушала его. Она просто отказывалась слушать Петра, а нужные слова застряли в его горло. И вдруг его осенило — Эвешка ведь ставит свои капризы превыше человеческой жизни! Он всегда побаивался ее, а теперь и подавно. Нет, если Евгений действительно опасный человек, то не опаснее Эвешки, это точно. Он может только грозить тому, кого любит Петр.
А любит он, конечно, жену. И с этим ничего не поделаешь.
Саша глубоко и шумно вздохнул. Кажется, он тоже принял какое-то решение. «Боже!, — простонал он, — Мышонок!» Дверь с грохотом отворилась. В свете солнечных лучей на пороге стояла Ильяна. Она внимательно поглядела на лежащего на скамейке паренька. «Мама направляется сюда!", — сообщила она испуганно.
Петр направился было к ней, но девушка проворно выскочила наружу, на солнце и воздух. ей явно не хотелось, чтобы кто-то прикасался к ней.
— Мышонок, нам нужна твоя помощь!
— Я не собираюсь вам помогать!, — выкрикнула Ильяна и, развернувшись, припустила к дому. Волосы ее развевались на ветру.
— Боже!, — простонал Петр и бросился за дочерью, боясь, что она побежала к реке или наложит сейчас какое-нибудь глупое заклятье. А потом расхлебывай последствия! Кочевиков забежал за угол, и увидел, что Ильяна плачет навзрыд.