Евгения, или Тайны французского двора. Том 1
Шрифт:
— Однако это странная история!
— Да вы и не предполагаете, до чего она странная! Хозяйка мне сказала, чтобы вы как можно скорее выполнили это поручение, так как письмо, без сомнения, содержит важное известие. Милорд Агуадо, находится у герцога Медина, на улице Оксфорд, № 10.
— У герцога Медина? — удивленно переспросил Валентино. — По какому же случаю?
— Хозяйка думает, что это, должно быть, по всем признакам — тайна. Слуга же, который принес это письмо два часа тому назад на улицу Ватерлоо, сказал ей, что милорд Олимпио должен его получить во что бы то ни стало перед полуночью, так как оно содержит известие
Наконец, дело, которое до сих пор казалось Валентино сомнительным, прояснилось. По всем признакам, его господин, пока Валентино был в Сутенде и там разыскивал Долорес, узнал адрес герцога, поспешно решил, как он обычно поступал в таких случаях, отправиться в замок герцога, чтобы от него добровольно или силой получить известие о Долорес. Хозяйка же, которая знала, как важно это письмо, послала старуху на станцию, чтобы Валентино не приходил напрасно на улицу Ватерлоо.
Хотя все это крайне удивило Валентино, но все же не возбудило в нем ни тени сомнения. План старой колдуньи, как мы увидим, прекрасно был исполнен.
— Мне совсем не следовало бы ехать к герцогу, — пробормотал, размышляя, слуга, но взял письмо. — Все уже и так выяснилось.
— Однако поспешите, чтобы скорее явиться к милорду Агуадо, — уговаривала старуха. — Я же вернусь на улицу Ватерлоо очень довольной, что мне удалось вас найти.
— Нельзя ли еще один вопрос? Почему маркиз не распечатал письмо и не прочитал его?
— Маркиз же ведь тоже уехал на улицу Оксфорд, № 10, — ответила с уверенностью горбунья.
— В самом деле, теперь мне все ясно.
— Торопитесь же, — просила старуха, внутренне радуясь, что задуманное ею там, в Сутенде, прекрасно исполнилось.
Она вышла со станции вместе с Валентино, осмотревшим письмо со всех сторон, и у ближайшего переулка старая Родлоун с ним рассталась и пошла вдоль Темзы по дороге на улицу Ватерлоо, Валентино направился на улицу Оксфорд. Сделав не больше двадцати шагов, она осторожно обернулась и возвратилась на угол, у которого рассталась со слугой, его уже не было видно, он поспешно шел в замок герцога Медина. Горбунья торжествовала и мечтала о золотых монетах, которые она должна получить за эту услугу!
Валентино шел и даже не предчувствовал, что обманут, так как до сих пор все ему превосходно удавалось. Очень может быть, этот успех и понуждал его выполнить поручение. Он желал скорее увидеть своего господина, чтобы сообщить тому радостное известие.
В то время, когда старуха шла к вокзалу, Валентино почти бежал по улице. Путь, который он должен был совершить, был очень длинным. Полночь уже приближалась, а между тем дон Олимпио должен был получить письмо, как говорила старуха, раньше полуночи. Горбунья до того торопила Валентино, что ему не пришло в голову, что эхо может быть обман. Кроме того, он был в радостном опьянении от успеха, которого добился сегодня вечером.
Пройдя же большую часть дороги и повернув на улицу Оксфорд, он вдруг остановился, как будто что-то удерживало его, но потом преодолел невольный страх и поспешно направился по указанному адресу.
По обеим сторонам улицы, которая прежде вела к виселице, возвышались ряды великолепных дворцов. Валентино перешел площадь цирка и вскоре нашел дом № 10. Он осмотрел здание, высокие окна которого были освещены внизу и вверху. Фонари у подъезда еще горели; экипажа дона
Итак, узнав местопребывание ненавистного герцога, хозяин поспешил к нему и, можно предположить, что между ними произошла очень неприятная сцена. Одно только обстоятельство успокаивало слугу, а именно то, как утверждала горбунья, что его сопровождал маркиз де Монтолон.
Валентино остановился у подъезда, отворил высокую стеклянную дверь и вошел в ярко освещенную галерею, украшенную прекрасными статуями. Швейцар подошел к нему.
— Будьте так любезны, доложите немедленно обо мне дону Агуадо, — сказал Валентино, — который в настоящую минуту находится у герцога.
— Дон Агуадо? — повторил с удивлением швейцар.
— Разве вы не проводили двух незнакомых мужчин наверх к вашему господину? — спросил Валентино.
— В зале есть несколько мужчин.
— Так прошу вас, не медлите, доложите господину, который носит имя Агуадо, что я имею честь передать ему сведения о важном деле! Скажите ему, пожалуйста, что Валентино должен ему передать в руки письмо.
— Подождите немного здесь, — предложил швейцар, — я сейчас принесу вам ответ.
Несколько слуг, одетых в богатые ливреи, бегали взад и вперед, недоверчиво посматривая на Валентино. Его темный, поношенный плащ выдавал его за слугу незнатного дона. Валентино совсем не заботился о своем внешнем виде. Ему казалось, что вся цель его службы у господина — по возможности действовать быстро и честно выполнять свои обязанности, и поэтому он нисколько не беспокоился о своем плаще, который придавал ему вид странного подмастерья, имевшего дурные намерения.
Швейцар долго оставался в комнатах наверху, но Валентино утешал себя тем, что не так быстро можно вызвать господина из общества, и в особенности в том случае, когда ведется разговор, без сомнения, более чем напряженный.
Увидев, что взгляды слуг обращены на него, и услышав их насмешки, он пробормотал: «Глупые неопытные куклы». По его мнению, это были не слуги, а скорее пресмыкающиеся, умевшие только подавать устрицы и раскупоривать бутылки с вином, то есть такие существа, на которых Валентино смотрел как на вещи, и хоть их нужно признавать, но в глазах мыслящего человека они не имеют никакого достоинства.
Наконец, возвратился швейцар; он спустился по лестнице, на которой был постелен ковер, и потребовал, чтобы Валентино следовал за ним.
— Слава Богу, часы только что пробили полночь, — бормотал слуга Олимпио, поднимаясь по лестнице следом за швейцаром дворца.
Поднявшись наверх, они достигли передней, в которую швейцар попросил его войти.
— Дайте мне письмо, любезный друг, я отнесу его, ответ вы можете подождать здесь, — сказал швейцар таким прямодушным тоном, что Валентино не отважился отказать. Он передал письмо швейцару, который положил его на серебряный поднос и понес в соседнюю комнату.